Мор утопия театр как посетить
Обновлено: 07.09.2024
Но не бойтесь, мы вовсе не хотим ввязываться в спор об искусстве — это скучно и глупо. Мы просто расскажем вам о двух шедеврах, созданных российской компанией Ice-Pick Lodge, которые точно не вписываются в стереотипные представления о компьютерных играх, ну а выводы каждый волен делать сам.
Мор (Утопия)
Вы в небольшом провинциальном театре. Двое мужчин и женщина разыгрывают короткую сценку о городе, пораженном болезнью под названием Песочная Язва. Трое героев — лекари, безуспешно пытающиеся победить эпидемию.
После этого короткого вступления вам остается только пройти к выходу из театра, а затем выбрать персонажа, которым будете играть. Хотя вы этого пока и не знаете, вам предстоит сделать трудный выбор. Речь идет не только о персонаже, сложности и стиле игры, но и о ее сюжете. Да, в этой игре три сюжета.
Бакалавр Даниил Данковский — известный в столице доктор, желающий открыть секрет бессмертия. В зараженный город он прибыл для встречи с человеком, который якобы прожил не старея уже 150 лет. Сюжетная линия Бакалавра подходит тем, кто играет в первый раз: здесь нет многих морально-этических проблем, которыми богаты два альтернативных сюжета, и еще она гораздо понятнее.
Клара по прозвищу Самозванка. О ней ничего не известно даже ей самой, зато Клара может творить чудеса и видеть правду. Героиню половина жителей любит, другая половина ненавидит, а ее благие намерения ведут понятно куда.
Истории персонажей пересекаются, и, играя за Гаруспика, вы встретитесь с Бакалавром, хотя он и не будет от вас в восторге. Но каждый сюжет развивается по собственному пути, и для полного понимания игры нужно будет пройти все три.
После того как выбор персонажа сделан, вы оказываетесь в безрадостном серо-коричневом месте без единого пятна яркого цвета. Это затерянный во времени городок из советской глубинки, спроектированный внебрачным сыном Кафки и Эшера, выдержанный в сюрреалистической эстетике переболевшего чумой Майринка.
Городом правят три влиятельные семьи, каждая из которых по-своему неприятна; их огромные дома нависают над улочками, где бродят пьяницы и бегают бездомные дети. В местных кабаках богема спасается от эпидемии и курит твирь — эта дурман-трава растет в степи за городом. Там же, в степи, можно наткнуться на жертвенники, жуткого монстра и степной народ, который охотно покупает человеческие органы и кровь.
Осмотревшись в городе, вы замечаете много странного. Во-первых — здание Бойни. Массивный бесформенный колосс, похожий на бетонный холм. Как только началась эпидемия, Бойни закрыли на карантин вместе со всеми мясниками. Мясо в кровавых кулях гниет высоко над головой, на канатной дороге, ведущей к железнодорожной платформе.
Во-вторых, вы замечаете Многогранник — гигантский конусообразный монумент, непонятно как удерживающийся на тонких подпорках-ходулях. Этот архитектурный шедевр захватила одна из банд детей и теперь не пускает внутрь никого из взрослых.
Наконец, есть Термитник — огромный черный кирпич с щелями вместо окон. В нем живут чернорабочие, которые как-то связаны с утилизацией трупов. Разумеется, туда тоже не попасть.
Если в первые часы игры вы еще хотите узнать, что происходит за стенами каждого из этих зданий, то потом это желание меняется на прямо противоположное. Вы узнаете, что мясники с Боен считают себя братством животных, а Многогранник каким-то образом связан со снами (и вряд ли приятными). Впрочем, на лишние мысли у вас нет времени. С самого начала идет безжалостная гонка на выживание. Выжить пытаются все: город, его жители и — самое главное — вы сами.
С самого начала игра вовлекает вас в свой мир, как ни одна другая. Многочисленные персонажи плетут свои мелкие интриги, лгут вам, стравливают с другими героями и, когда вы приняли их сторону и настроили против себя полгорода, счастливо отдают душу Язве.
Каждый день приносит новые напасти. Задания, которые вы не успели выполнить (а вы никогда не можете решить все проблемы дня), заканчиваются наихудшим образом. Районы, куда нужно попасть, оказываются на карантине, обещавшие помощь друзья скончались, и возле их двери стоят закутанные в плащи фигуры в огромных птичьих масках. В довершение всего у вас заканчивается еда, вода и галоши.
Через пару дней вам кажется, что хуже быть уже не может. Вы пережили психическое расстройство, попали по навету в тюрьму, променяли револьвер на бутылку молока, чтобы протянуть до рассвета, и собрали несколько ящиков стеклотары. Всё впустую, город вымирает чудовищными темпами.
Когда вы уже отчаялись, прибывает армия. Они сжигают поля и убивают всех зараженных. Становится только хуже. Через пару дней появляется Инквизитор, подминает под себя власть в городе и пытается навести порядок — естественно, все его действия для вас губительны.
Тут у вас может возникнуть закономерный вопрос: зачем играть в игру, которая намеренно пытается вырваться из ваших рук, да еще и оставляет после себя тяжелое гнетущее чувство?
Затем же, зачем люди читают Достоевского или смотрят фильмы про Холокост. К тому же на свете не существует другого произведения искусства, которое позволит вам прочувствовать прелести эпидемии в Городе Зеро во всей их полноте и реалистичности.
Тургор
В Промежутке есть один-единственный ресурс — лимфа (она же — цвет). Любые игровые взаимодействия требуют определенного количества лимфы/цвета. Убить врага? Плесните в него лимфой. Вернуть жизнь дереву? Помажьте его лимфой. Соблазнить красотку? Подарите ей лимфу. Но не стоит обманываться — все сложнее, чем кажется.
Во-первых, лимфа бывает семи цветов: серебро, пурпур, янтарь, лазурь, изумруд, сирень и золото. Во-вторых, чтобы использовать эту чудодейственную субстанцию, ее нужно сначала собрать и поместить в сердце. В одно из своих сердец, которых к концу игры у вас может быть до двадцати. В-третьих, лимфы в Промежутке ограниченное количество.
Манипуляции с лимфой производятся посредством знаков, которые вы выучиваете по мере прохождения. Знаки рисуются на экране мышкой, а разный цвет дает им разные свойства. К примеру, для атаки лучше использовать пурпур, а для подарка — золото. При этом лимфа в ваших сердцах меняет характеристики персонажа, а разлитая по Промежутку (то есть та, которую вы использовали) — меняет мир. Всегда в худшую для вас сторону.
Игра не просто вращается вокруг цвета — цвет составляет саму ее суть. Лимфа — это ресурс, инвентарь, очки опыта, предметы, время и цель. Вам всегда ее не хватает, всегда нужно больше. Вдобавок она нужна не только вам. Помимо бессловесного, похожего на гомункулуса главного героя по имени Гость, в игре есть еще два типа персонажей: Братья и Сестры.
Сестры — это те самые красотки, которых вы можете соблазнять. Они пришли в Промежуток из какого-то лучшего мира и хотели бы уйти обратно. Сестры не покидают своих покоев и выходят из депрессии, только когда вы дарите им лимфу.
Они пытаются втянуть вас в свое противостояние с Братьями, скармливают вам мистическую полуправду и требуют цвет, каждая свой. Один из способов закончить игру — наполнить до предела сердца одной из Сестер. Тогда она вознесется, а вы навсегда останетесь в мертвом мире. Потому что для открытия всех сердец (что ваших, что чужих) нужна едва ли не вся лимфа, которая только есть в игре.
Братья — полная противоположность Сестрам. Они никогда не сидят на месте и заходят в локации, только чтобы забрать из них весь цвет. Братья живут по жесткой системе табу, которые вам придется неоднократно нарушить, если вы хотите выбраться или выпустить Сестру. Своим видом Братья напоминают персонажей с картин Гигера: причудливые и кошмарные химеры мужчин и механических конструкций. Победить их очень и очень непросто.
***
Дыбовский считает, что это только начало. Расцвет игр как искусства еще впереди. Пока что они не нашли свой собственный язык. Сегодняшние похожи на театр до Шекспира или даже до греков. Искусство, которое подражает то кинематографу, то литературе, поскольку еще не знает, что оно вообще такое.
Помочь этому искусству вырасти и состояться можно, только если не потакать запросам некоего усредненного потребителя. С одной стороны, потому что потребитель хочет только то, что уже есть. А с другой — потому что усредненного потребителя не существует.
Время и место действия
Почему нам это интересно сегодня
Вслед за Платоном Томас Мор утверждал, что там, где существует частная собственность и все меряется деньгами, правильное течение государственных и общественных дел невозможно, что государство и люди могут быть счастливы, только если между ними будет имущественное равенство. Все должно быть общим, тогда незачем будет завидовать, стараться приобрести побольше, обманывать ближнего.
Но Мор пошел дальше Платона. Он впервые заговорил о коммунизме в масштабах уже всего общества, а не отдельных общин или сословий, и распространил его не только на сферу потребления, как Платон, но и на производство. Поэтому многие идеологи коммунизма именно Мора считали родоначальником современного социализма.
Главные действующие лица
Ганс Гольбейн Младший. Портрет Томаса Мора. 1527
Томас Мор (1478–1535) был не только знаменитым писателем, историком и выдающимся гуманистом эпохи позднего Возрождения, но и высокопоставленным вельможей. В 1529 году он даже стал лорд-канцлером Англии - вторым человеком в государстве после короля.
Ганс Гольбейн Младший. Портрет Генриха VIII. Около 1539-1540
Золотая книжечка
Обложка американского издания в 1997 году
Карта "Утопии" работы Авраама Ортелиуса (14 апреля 1527 - 28 июня 1598), издателя и продавца карт. Он нарисовал ее для удовольствия своих друзей, чтобы снабдить их экземпляры "Утопий"
А во второй части он приглашает читателя на таинственный вымышленный остров Утопия, где нет частной собственности, все общее, люди счастливы и живут в справедливости и довольстве.
Как устроена Утопия Мора
Об идеальном острове рассказывает в книге некий моряк-путешественник по имени Рафаил Гитлодей, якобы спутник самого Америго Веспуччи, попавший на Утопию во время одного из своих плаваний.
Там он обнаружил возглавляемую мудрым монархом федерацию 54 городов со столицей – городом Амауротом. Все островитяне жили в хороших трехэтажных похожих друг на друга домах, которыми менялись каждые 10 лет. С тыльной стороны к каждому дому примыкали прекрасные сады: как сказано в книге, ничему другому основатель идеального государства Утоп не уделял столько трудов, времени и внимания, как устройству этих садов. Это, вероятно, должно подчеркнуть райскую природу Утопии, ведь рай часто понимают как прекрасный сад.
Все люди на острове обязаны были трудиться - как мужчины, так и женщины. Все они занимались земледелием, попеременно проживая то в городе, то в деревне, а также обязаны были владеть еще хотя бы одним ремеслом. Работали утопийцы лишь шесть часов в день – три часа до обеда и после двухчасового перерыва еще три. В остальное время они занимались музыкой, а в предрассветные часы слушали научные лекции. В этом собственно и были цель и счастье их жизни - в свободном досуге и образовании:
Деньги использовались только для торговли с другими странами, монополия на которую принадлежала государству, а продукты между островитянами распределялись по потребностям.
Мор всячески подчеркивает разумность жизни и привычек утопийцев, их естественную склонность следовать разумному порядку. Их интересует суть вещей, а не то, как они выглядят. Поэтому, например, золото и серебро у них ценится ниже железа, ведь железо – гораздо более подходящий для разных хозяйственных нужд металл. Игрой в золотые украшения и драгоценные камни у утопийцев забавляются только дети.
Более того, из золота и серебра в его Утопии делают ночные горшки и цепи и кандалы для рабов. Да-да, в Утопии Мора есть и рабы, надо же кому-то выполнять грязные работы - до роботов и автоматики человеческая мысль тогда еще не дошла. Впрочем, с рабами утопийцы обращаются столь милостиво, что часто в них по собственной воле идут жители соседних народов, потому что рабство у утопийцев лучше, чем свободная жизнь за пределами Утопии.
Но согласятся ли люди, особенно женщины, одеваться так рационально, безыскусно и разумно?
Интересные факты
Ганс Гольбейн Младший. Портрет Эразма Роттердамского. 1523
2. В юности Мор вовсе не собирался посвятить всю жизнь юридической (довольно долго он был адвокатом) и государственной карьере и долго не мог сделать выбор между гражданской и церковной службой. Одно время он даже решил стать монахом и потом до конца жизни придерживался почти монашеского образа жизни с постоянными молитвами и постами. Однако политическое призвание взяло верх - в 1504 году Мор был избран в парламент, а в 1505 году женился.
Семья Томаса Мора (Портрет семьи Томаса Мора (копия с утраченной картины Ганса Гольбейна Младшего). Сэр Томас Мор, его отец, его семья и его потомки. 1593
3. Мор отстаивал необходимость образования женщин, что было крайне необычным для того времени. Он считал, что женщины столь же способны к наукам, как и мужчины, и настаивал, чтобы его дочери, как и его сын, получили высшее образование.
Эдвард Уорд. "Сэр Томас Мор прощается со своей дочерью"
Трейлер фильма о Томасе Море "Человек на все времена" (1966)
Томас Мор (рожд. 7 февраля 1478 г. - смерть 6 июля 1535 г.) – величайший мыслитель средневековья, английский философ, писатель, юрист. Основатель утопического социализма. Томас видел в Реформации угрозу для церкви и общества, относился критично к религиозным взглядам Мартина Лютера и Уильяма Тиндейла. Находясь на должности лорд-канцлера, препятствовал распространению протестантизма на территории Великобритании.
Отказался признать Генриха VIII главой английской церкви и считал расторжение его брака с Екатериной Арагонской недействительным. В 1535 г. был арестован и казнен в соответствии с Актом об измене. 1935 год - причислен к лику святых Католической церкви.
Происхождение. Ранние годы
Томас Мор родился в Лондоне в семействе юриста. Его отец Джон Мор был богатый человек занимавший должность судьи Высшего королевского суда. Мальчиком Томаса отправили учиться в колледж св. Антония в Лондоне. С 13-ти лет, благодаря связям отца, он воспитывался в семье кардинала Джона Мортона, епископа Кентерберийского и лорда-канцлера.
В 1492–1494 гг. Мор окончил Оксфордский университет. В университете он выделялся блестящими способностями и в скором времени стал равноправным членом философского кружка, в который входили университетские преподаватели. После 1494 г. Мор, по отцовскому настоянию, занялся углубленным изучением права под руководством лучших английских юристов.
Личная жизнь
1505 год - Томас Мор женился на 17-ти летней Джейн Кольт из Эссекса. Это была тихая и добрая девушка и в скором времени родила мужу 4-х детей: сына Джона и дочерей Сесиль, Элизабет и Маргарет.
1511 год - Джейн умерла от лихорадки. Мор, не желая что бы дети оставались без матери, вскорости женился на обеспеченной вдове Элис Мидлтон, с которой они счастливо прожили всю жизнь. У второй жены также был ребенок от первого брака.
Политическая деятельность
1504 год - Томаса избрали в Парламент Англии. В парламенте Мор сразу же выступил за уменьшение налоговых сборов в пользу казны короля Англии Генриха VII.
За этим последовала месть – монарх посадил в тюрьму отца Томаса Мора. Освобожден он был лишь после того, как Томас самоустранился от общественной деятельности и выложил за свободу отца внушительный выкуп.
1509 год - Генрих VII умер, и Мор вернулся к политике.
При королевском дворе
• Полная демократия и равноправие, несмотря на наличие короля.
• Глава государства – это, в первую очередь, мудрый король.
• Продукты должны распределяться только по потребностям.
• Деньги нужны только при торговле с другими государствами.
• Эксплуатация и частная собственность заменялась общественным производством.
• Труд обязателен для всех, но он не должен изнурять.
Конфликт с королем
Казнь
Стоит ли говорить о том,
что все дается трудом,
что живи по заветам - и будет счастье тебе, и дом,
не ругайся со старшими, не нарушай законов,
и ты станешь истинным членом,
а потом уважаемым стариком.
Это все полноценно, весомо и так исконно -
чтобы не понять, нужно быть идиотом и мудаком.
Дети собираются в кучки, шушукаются, говорят, что скоро.
Собирают своих зверушек,
орешки,
выкапывают секретики под кустом.
Они придумывают новый прекрасный город,
и старый охватывает огнем.
На закате степь становится красной,
осенней, почти морозной,
она смотрит в небо, огромна и безучастна,
молчит предгрозно.
Выгорела земля и озимые семена.
Тишина.
Она открывает глаза и видит себя в земле,
за шиворотом холодные комочки нечерноземья.
Над зачумленным городом тихо
которую сотню лет,
и в уютных домах сопят
еще здоровые семьи.
Все кладбище - в увядающем ковыле.
Она выбирается
и идет.
Смелее.
Смелей.
Говорят, что мало кого там рождает степь,
может быть, чтоб наказать,
а может быть - исцелить.
А она идет и очень хочет успеть,
Закрывай глаза и увидь же ее.
Увидь.
Бродит чума по городу, листья дышать устали. Мертвые голуби. Желтый осенний свет.
Кира живет в волшебном кристалле, выхода из которого нет.
Тише, не пей из отравленного колодца, мертвых по имени не зови.
Если покинуть кристалл, взорвется зараза в ее крови.
Язвами зацветет по ладоням тонким,
жаром окрасит рот,
мертвым черным котенком дорогу ей перейдет.
Кире четырнадцать, у нее есть любимый ужик. В кристалле весело, туда приходят играть,
лишь не ходи наружу, не возвращайся домой, не ложись в кровать.
Если ты верить не перестал, то и листья тебе - червонцы,
покуда веришь в волшебный кристалл, то и смерть от тебя отвернется,
В городе ветер заразой веет, но дело совсем не в том.
Дети в кристалле становятся все взрослее. С каждым проклятым днем.
У Киры есть брат. У него настоящий ножик. Он выходит победителем в каждой из драк.
Он гоняет пришельцев (и взрослых тоже), он отлично умеет так.
Дети знают, как пахнет кровь и как хоронить погибших,
дети играют патронами, катают их в пальцах гибких,
дети сочиняют, как победить чуму,
приносят Кире заколдованные конфеты,
только не верь, не верь никому. Взрослым уж точно здесь веры нету.
У взрослых своя игра - их мир от чуда устал,
они говорят "пора" и наводят орудия на кристалл.
Осень, расквашенная дорога, мерзкая, злая слякоть.
Дети умеют лечить немного. И не умеют ни капли плакать.
Нынче хреновые сказки в мире, замешанные на крови.
Молча ребята приносят Кире орешки свои и патроны,
Небо коптят посеревшие трубы, много осколков лежит на песке.
У брата Киры тонкие губы и тонкий ножик в руке.
Не ходи во степь, на следы их не наступи, если есть оберег - покрепче сожми, зажмурясь. Говорят, что они приходят из вечной Степи, словно ветер с востока и пылевая буря. Говорят, что у них вместо ног - обломки костей, говорят, что заметишь, если вовремя присмотреться, говорят, что они особо не любят детей, и еще что они совсем не имеют сердца.
Есть одна в этом городе - бывает, идет навстречу, и как будто степное солнце глаза ей жжет. У нее всегда исполнены яда речи, и еще говорят, что она никогда не лжет. Все равно ей не стоит верить, держись подальше, обойди стороной и ей не смотри в глаза.
Не бывать порожденью Степи человеком, даже
если очень хочется обратное доказать.
Бродит ветер по городу, слышно его не сразу, пахнет степью, и в ужасе крестятся горожане. Говорят, что они хозяйки любой заразе, просыпают дикое семя в дыру в кармане.
А она на рассвете выходит в степь и приносит ей в жертву кровь.
И сжимается больно заразой выжженное нутро.
Умирает город, дети точат ножи, что поделать - никто не подскажет, никто не знает. Если слишком долго в городе этом жить, вырастает сердце в груди, как трава степная. Слишком много горькой настойки на злой траве, не забыться, не успокоить живое сердце, только вкус на губах, да ясно так в голове,
и еще никак не согреться.
Горожане ропщут, город больной расколот, на доске друг с другом сходятся два ферзя.
"Ты иди. Выручай этот чертов город.
Мне нельзя".
И глядит ему вслед, и кутается, и стынет, не смотри на нее, уж лучше глаза закрой.
Пробиваются в городе стебли степной полыни, на земле проступает кровь.
Она выходит на станции, дальше идет пешком.
Перед ее приходом ежится каждый дом,
о ней говорят вполголоса,
шепотком,
лучше - с закрытым окном,
самый умный - тот, кто всегда молчит.
Она приходит, отражаясь сразу во всем,
бубновым тузом,
черным ферзем.
Гамбит.
Она приходит. Замирают, молчат дома.
В свете фонарей - извилистая дорога.
Нечего взять с меня, руки пусты, пусты закрома,
проходи, не трогай.
Она идет по улице, прямая, словно солдат,
и все молчат.
Не говори, не думай, по имени не зови,
старые сказки замешаны на крови,
старые сказки знают: не верь приходящим с севера,
двери закрой, постучи по дереву, нить порви.
Утро приходит ознобом и небом серым,
утро невозможно остановить.
Ветром и тусклым светом на зданиях оседает,
от росы трава тяжелая и седая.
Она выходит на улицу, гаснет свечи фитиль,
на ее дороге ветер гоняет пыль.
Миттельшпиль.
Город сутул, некрасив, уныл и помят,
кутается в причудливый листопад.
В старом пустом соборе звучит набат,
люди собираются
и молчат.
Это - эндшпиль,
развязка,
наконец - долгожданный финал,
это - взвешивается, кто здесь и как играл.
И она к толпе опускает тяжелый взгляд.
Говорит:
- Выбирайте сами.
Догорел костер, и угли уже остыли.
Это все во сне.
Поезд проходит осеннее утро навылет,
по костям степи,
по мареву из полыни,
по тишине.
В степи выставляют посты, выгружают орудия,
в городе просыпаются люди.
И становятся слышно первые истошные голоса.
Вокруг города дорога завязана, как петля.
У генерала - словно запылившиеся глаза:
выжженная земля.
Говорят, что если чума - то звучит труба:
запрещенные чудеса или тайная ворожба,
или что-то такое, чему на свете никак бывать не судьба:
странная песня, система зеркал
или волшебный кристалл.
Говорят, что если внимательным быть, то все же
можно эту заразу вовремя уничтожить,
и все будет как раньше, и все останутся жить.
Генерал молчит, сжимая руки до синих жил.
Он знавал сраженья, раны, беду и зной.
И большая степь лежит за его спиной.
Выжженные травы да перегной.
Младший брат, как всякий творец, - он почти бессмертен,
не боится темных улиц и подворотен,
как он синеглаз, улыбчив и беззаботен
в этом захолустье, в чумной круговерти,
в этом темном омуте, где тихо смеются черти.
Если скажут, что он гениальный художник, то вы не верьте.
Он когда-то был им. А нынче уже не годен.
Старший брат идет по улице, руки в карманах,
осенью так резок,
назойлив ветер.
Старшего не любит никто почти на планете,
только младший брат
и почему-то дети,
бегают, смеются - "Дядь Андрюша, хочешь конфету?".
У него глаза усталого наркомана
и еще на поясе два пистолета.
Их обоих молва не любит, боятся люди
фантазеры всегда по другую сторону зла.
Говорят, что младший когда-то придумал чудо
на которое даже смерть только глянула -
и ушла.
А у младшего руки все тоньше, тоньше,
все заметнее, какой он бледный, уставший, тощий,
он глядит в осеннее небо, как из-под толщи
прошлогоднего льда:
"Ну бери меня, ну бери,
только чудо мое не трогай,
присмотри за ним, присмотри,
ведь любая мечта сбывается там, внутри,
там играют дети, там вечно заря горит. "
И отсчитыват мгновения:
Раз.
Два.
Три.
И мгновения вытекают, словно иприт.
Старший бегает, ищет, где бы добыть лекарства,
может быть заколдованную настойку,
может, таблетки,
чтобы этот чудак увидел весной акации,
чтоб дожил и не расплескался,
чтоб увидел степную траву и сирени ветки.
Говорят, что тот, кто смерть повидать успел,
кто стоял среди черных орудий и мертвых тел,
у кого стекала по пальцам кровь -
мол, и жизнь он видит яснее, словно прозрел,
говорят, что Каин был земледел,
а Авель резал коров.
Но еще говорят, что в мире
места нет чудесам,
если душу туда источил, то виновен сам,
Говорят, что чудо - это источник бед
и должно быть истреблено:
огонь,
динамит.
Младший брат улыбается небу вслед:
он второго такого не сочинит.
Старший брат берет пистолет.
Говорят, что тот, кто ближе ходил со смертью,
будет сторожем младшему в черной земной круговерти,
и прикроет,
и сохранит.
Этот мир стоит на крови,
на костях,
на жертве.
Кто-то приносит в жертву себя, а кто-то других.
Это правильно: так входит кинжал под дых,
так на кресте умирают
ради прощения малых сих.
Так встают на последний путь - и бьет по глазам прожектор,
и становится не до тревог земных.
Но еще говорят: если старое выжечь дотла,
перекопать снарядами на метр в глубину,
то волшебный кристалл,
или песня
или странные зеркала
будут строить вокруг себя другую весну,
новый мир, где прямы дороги, чисты колодцы,
где ничем
никому
никогда
пожертвовать не придется.
верь мне, верь, -
возможно на свете всё,
и огонь, и кровь, и высокая синева,
верь мне - даже если не повезет,
даже если я неправа.
И она стоит перед ним, говорит ему,
он кладет ей руки на плечи и спрашивает: ты святая?
И в степи сквозь осеннюю
выгоревшую тьму
несколько травинок
пробивается,
прорастает.
Трусов в рай не берут - им туда нельзя.
В опустевшем соборе стоит тишина жестяная.
Шаг. Второй.
Сходятся два ферзя.
По традиции, белые начинают.
И не воют собаки. Не заливаются птицы.
Выбирает город. И время ждет.
Горожане стоят и ждут, когда все решится.
Кто-то жует захваченный бутерброд.
И когда генерал выходит и опускает руку устало, -
залп орудий
по заколдованному кристаллу.
Вот тогда выдыхают, как будто общество
как-то разом все осознало.
будь со мной,
направляй меня в самое жаркое в мире пекло,
отведи беду,
позови меня,
подтолкни.
кто страшнее - чума, толпа, человек ли?
кто зажжет впереди огни?
я сотру эту жизнь, я сумею построить новую,
я не сдался, даже в этот раз проиграв.
будь со мною - тенью, землей и кровью,
даже если я сто раз,
миллион
неправ.
Читайте также: