Когда отдых превратился в самоцель
Обновлено: 18.09.2024
Прежде, чем предложить толкование для слова самоцель, обратим внимание на две его особенности. Во-первых, оно наиболее часто употребляется в присвязочной позиции, реже в составе оборотов типа как самоцель (см.
примеры ниже), а в позиции подлежащего или дополнения почти невозможно. Интересно, что у этого слова крайне плохо замещаются все семантические валентности, кроме первой. Поэтому предлагается толкование для выражения Р является самоцелью
Поэтому при отрицании получается: Р является лишь промежуточной целью (пресуппозиция: Р является целью; ассерция: Р не представляет достаточной самостоятельной ценности, чтобы прилагать усилия, направленные исключительно на его достижение, и является в свою очередь средством для достижения других целей).
Ср. Ее [нашей цивилизации] деятельность состоит в конструировании все более усложненной формы. И даже ясность служит той же цели, не являясь самоцелью. Для меня же, напротив, ясность, понятность — самоценны (Л. Витгенштейн, Культура и ценность, пер.).
Если что-то объявляется самоцелью, оно тем самым лишается возможности быть оправданным через какую-то другую ценность, частью пути к которой оно является. Если ценность этого объекта или явления самоочевидна, то объявление его самоцелью для него не опасно; ср. Для ученого истина — это самоцель; Это интересно? А зачем, собственно, чтобы было интересно. Он мог бы спросить, но не спрашивает. Это значит, что он нашел то, что в разных контекстах называют смыслом, счастьем, ценностью, назначением, —неразложимую самоцель жизненного процесса (Л. Гинзбург, Записи).
Однако гораздо чаще слово самоцель используется в контекстах другого рода. Оно может служить для осуждения кого-либо, кто забыл о настоящей цели или никогда не имел ее и для кого деятельность по достижению промежуточной цели стала самодостаточной; ср. За это время пора было прийти к чему-нибудь. А выяснилось, что для вдохновителей революции суматоха перемен и перестановок единственная родная стихия, что их хлебом не корми, а подай им что-нибудь в масштабе земного шара. Построения миров, переходные периоды — это их самоцель. Ничему другому они не учились, ничего не умеют (Б. Пастернак, Доктор Живаго). Ср. также: Сегодня приватизация идет, конечно, не так, как задумывалось. Самая главная, по-моему, причина: у нас приватизация из средства достижения основной цели перехода к рыночной экономике превратилась в самоцель и существует как бы отдельно (Архив НГ).
Естественно поэтому, что для слова самоцель очень характерен контекст отрицания: говоря, что что-либо не самоцель или не должно быть самоцелью, человек имеет в виду, что этот объект не обладает достаточной самостоятельной ценностью, чтобы добиваться его любой ценой, и напоминает о том, что существует другая, истинная конечная цель, ценность которой уже не ставится под сомнение.
Иногда эта цель непосредственно формулируется; ср. Само по себе усвоение ребятами школьной программы — еще не самоцель. У школы есть и сверхзадача — помочь человеку максимально раскрыть свои способности (Уппсальский корпус).
Слово самоцель внутренне тавтологично. На предполагаемый вопрос о цели какого-л. действия оно отвечает, что это действие само для себя цель, что, конечно, является аномалией. Близкий смысл может быть передан тавтологическими высказываниями с целевыми словами, первая и вторая валентность которых замещена одним и тем же словом; ср. искусство для искусства, приватизация ради приватизации; Рискую, чтобы рисковать; Цель жизни — сама жизнь. Интерпретация подобных высказываний, как и высказываний со словом самоцель и многих других языковых тавтологий, зависит от того, какого рода явление в них фигурирует. Чем выше ценностный статус явления, о котором идет речь, тем больше оснований понимать высказывание апологетически. И чем он ниже, тем естественнее понимание в смысле осуждения.
В норме удовольствие не цель человеческого стремления, оно должно быть и оставаться результатом, а точнее, побочным эффектом достижения цели. Достижение цели дает нам причину для счастья. Иными словами, если существует разумная причина для счастья, то счастье возникает само собой, автоматически и спонтанно. Вот почему не нужно гоняться за счастьем, не нужно специально про него думать, когда для счастья есть причина.
Но что важнее, за счастьем и невозможно угнаться. В той мере, в какой счастье превращается в мотивационную цель, оно с неизбежностью превращается и в объект внимания. Но именно из-за этого человек упускает из виду причину счастья — и само счастье ускользает от него.
Тот упор, который фрейдистская психология делает на принципе удовольствия, у Адлера находит аналог в акценте на стремлении к статусу. Однако и оно оказывается обречено на провал: если человек проявляет стремление к статусу, он рано или поздно будет разоблачен как честолюбец.
Один пример из моего личного опыта поможет проиллюстрировать эту мысль. Если из двадцати трех написанных мной книг какая-то принесла успех, то именно та, которую я первоначально хотел опубликовать анонимно. Лишь когда рукопись была закончена, друзья убедили меня поставить на этой книге свое имя. Поразительно: именно та книга, которую я писал в убеждении, что она никоим образом не может принести мне славу, принесла и славу, и успех, именно она оказалась наиболее удачной. Пусть это послужит примером и предостережением молодым авторам: надо следовать своей научной или художественной совести, не заботясь об успехе. Успех и счастье случаются, и чем меньше о них хлопотать, тем больше у них шансов случиться.
В конечном счете стремление к статусу или воля к власти, с одной стороны, и принцип удовольствия или, как его можно было бы назвать, воля к удовольствию, с другой стороны, — всего лишь производные основной заботы человека, его воли к смыслу, второго элемента в триаде понятий, на которых основывается логотерапия. То, что я именую волей к смыслу, можно определить как базовое стремление человека найти и осуществить смысл и цель.
Но на каком основании мы называем волю к власти и волю к удовольствию всего лишь производными воли к смыслу? Просто потому, что удовольствие не итог человеческих устремлений, а результат осуществления смысла. И власть не цель в себе, а средство достижения цели: чтобы человек мог осуществить свою волю к смыслу, ему, как правило, требуется определенное количество власти, например финансовой. И лишь когда изначальное устремление к смыслу фрустрировано, приходится удовлетвориться властью или нацелиться на удовольствие.
И удовольствие, и успех лишь подмена самоосуществления, так что и принцип удовольствия, и воля к власти лишь производные воли к смыслу. Поскольку их развитие обусловлено невротическим искажением первоначальной мотивации, понятно, как основатели классических терапевтических школ, кому приходилось иметь дело с невротиками, создавали свои теории исключительно на почве этих типично невротических мотиваций, которые наблюдали у своих пациентов. […]
Как мы знаем, удовольствия нельзя достичь, пытаясь его получить. Но теперь мы делаем оговорку: удовольствие можно добыть биохимическим способом. Итак, человек, не имея повода для удовольствия, обеспечивает себя причиной для удовольствия. В чем разница между поводом и причиной? Повод всегда будет психологическим или ноологическим, причина же всегда биологическая или физиологическая. Когда вы режете лук, у вас нет повода плакать, но есть причина для слез. Повод плакать появляется у человека в отчаянии. Если альпинист, поднявшийся на три тысячи метров, чувствует себя удрученным, у его чувств есть либо причина, либо повод. Если он сознает, что плохо экипирован или недостаточно тренировался, у него есть повод для беспокойства. Однако причина может быть чисто физиологической — недостаток кислорода.
Самоактуализация не может быть конечным назначением человека и даже его главным намерением. Превращать самоактуализацию в самоцель противно самотрансцендентному качеству человеческого существования. Самоактуализация, как и счастье, побочный результат осуществления смысла. Лишь в той мере, в какой человек осуществляет смысл во внешнем мире, он осуществляет и самого себя. Если он пытается актуализовать себя, вместо того чтобы исполнять смысл, то мгновенно утрачивает основания для самоактуализации.
Сатир и нимфа (фрагмент). Геррит ван Хонтхорст. 1623 год
Кирка наказывает Главка, превращая Скиллу в монстра (фрагмент). Эглон ван дер Нер. 1695 год
К тому классу феноменов, к которым нельзя прийти напрямую, поскольку они представляют собой сопутствующий эффект, относятся также здоровье и совесть. Если мы начнем заботиться о чистоте своей совести, мы как раз и лишимся чистоты — сама эта забота превратит нас в фарисеев. И если для человека главное попечение — здоровье, значит, он заболел. От такой заботы становятся ипохондриками. […]
Я утверждаю, что человек стремится не к удовольствию и счастью как таковым, но к тому, что вызывает у него эти ощущения. Это особенно очевидно от обратного — когда человек несчастен. Допустим, тому, кто оплакивает смерть близкого, предлагают принять транквилизатор, чтобы облегчить его депрессию. За исключением случаев невротического эскапизма, горюющий почти наверняка откажется искусственно заглушать скорбь и скажет, что это ничего не изменит, не вернет умершего к жизни, иными словами, повод чувствовать себя несчастным никуда не денется. Всякий человек (за исключением невротика) будет больше озабочен поводом своей депрессии, чем задачей устранить депрессию. Реалистически настроенный человек понимает, что нет смысла закрывать глаза на событие — это не сделает событие небывшим. И ученый, как я полагаю, обязан быть не менее реалистичным, чем это обычно свойственно людям, то есть изучать поведение человека в контексте объектов, на которые направлена его интенция. […]
В какой мере образование усиливает экзистенциальный вакуум и способствует снижению напряжения? Образование, по-прежнему опирающееся на теорию гомеостаза, следует принципу предъявлять молодым людям как можно меньше требований. Но мы также должны принять во внимание тот факт, что ныне, в стадии благополучного общества, большинство людей страдает скорее от недостатка требований к ним, чем от их избытка. Благополучное общество — это общество минимальных требований, где человек избавлен от напряжения.
Однако, если беречь человека от напряжения, он с большой вероятностью создаст его сам либо здоровым, либо нездоровым способом. Что касается здорового способа, мне кажется, функция спорта именно и заключается в том, чтобы предоставлять людям возможность осуществить свою потребность в напряжении, сознательно предъявляя к себе повышенные требования — такие требования, от которых человека обычно уберегает нетребовательное общество. Более того, мне кажется, что спорту свойствен определенного рода аскетизм, так что едва ли стоит с горечью утверждать, вслед за немецким социологом Арнольдом Геленом, будто не существует внерелигиозного эквивалента средневековой добродетели аскетизма.
Образование теперь избегает тыкать молодых людей носом в идеалы и ценности. О них не говорят. Есть в американской культуре аспект, для европейца неожиданный: почти что одержимость желанием избежать авторитарности, даже направление не подсказывать. Эта одержимость, видимо, происходит из воспоминаний о пуританской эпохе, о моральном и этическом авторитаризме, доходившем до тоталитаризма. Это навязчивое желание не предъявлять молодежи идеалы и ценности вполне может быть реактивным образованием: коллективный, доходящий до одержимости страх, как бы нам самим не навязали смысл и цель, трансформируется в аллергию на все идеалы и ценности. Таким образом, вместе с водой выплескивается ребенок, все идеалы и ценности отбрасываются.
Туалет Венеры (фрагмент). Франсуа Буше. 1751 год
Позвольте рассказать вам о событиях прошлого года в кампусе Калифорнийского университета в Беркли. Когда начались пикеты, внезапно сократилось количество поступающих в психиатрическое отделение студенческой больницы — и резко возросло, как только пикеты прекратились. Несколько месяцев студенты находили смысл в движении за свободу слова.
Как хорошо было бы соединить Восток и Запад, сочетать задачи со свободой. Тогда бы свобода развилась вполне. Свобода — негативное понятие, требующее позитивного дополнения, и это позитивное дополнение — ответственность. Ответственность имеет две интенциональные референции: она соотносится со смыслом, за осуществление которого мы отвечаем, и с тем существом, перед которым мы отвечаем. Таким образом, здоровый сам по себе дух демократии понимается лишь односторонне, если в нем видят свободу без ответственности.
Свобода выродится в пустое своеволие, если не проживается внутри ответственности. Я бы предложил дополнить статую Свободы на Восточном побережье статуей Ответственности на Западном.
Отца привезли с фронта в самом конце сорок третьего, как рассказывала сестра. Отвалявшись в госпиталях, он был признан негодным к строевой, оставлен в Москве при Политуправлении, ходил с палочкой на службу, а через год родился я. Это событие пришлось на дни победных салютов, но, измученная ожиданиями, недоеданиями, гибелью родных, близких и знакомых, мама не успела толком порадоваться, и моим первым детским впечатлением стало мокрое Ваганьковское кладбище, черная осень да ветер в голых деревьях. И еще растерянные слова отца:
— Как же так? Ведь в меня стреляли. В меня ведь…
Хозяйничать пришлось сестре. Она была старше на семь лет, но между нами лежали не годы, а война: для меня эта война оказалась историей, а для нее — жизнью, что и сделало сестру старше собственного возраста. Кроме того, отец упорно не желал приводить в дом новую хозяйку, несмотря на все сватовства, советы и знакомства, и сестра досыта хлебнула горяченького в свои школьные годы. Потом я как-то спросил у отца, почему он решил все взвалить на девчоночьи плечи.
— Это ведь для меня жена, — невесело усмехнулся он. — А для вас мачеха, для друзей — всегда посторонняя. Видишь, сколько неудобств?
Мы и друзья были отцовским миром, островом в океане, кораблем, на котором он, как и всякий человек, пересекал реку от берега, где ему даровали жизнь, до берега, где ему даруют смерть. Но мне тогда исполнилось семнадцать, я впервые влюбился и впервые считал отца абсолютно неправым. А отец опять лежал в госпитале, и из него опять извлекали немецкое железо…
Но первый главный вопрос я задал не отцу, которому всегда было чуточку не до нас, а сестре. Я спросил, почему это у меня нет бабушки. У всех есть, а у меня…
— Наша бабушка погибла в оккупации. Она ведь папина мама, а фашисты убивали семьи комиссаров.
— А где тогда мамина мама?
Сестра промолчала, но так, что я более этого вопроса не задавал: в те времена даже первоклашки были на редкость сообразительны. И еще три года жил в неведении, пока отец с какой-то неуверенной гордостью не поведал вдруг:
— Твои дед и бабка по маминой линии — герои гражданской войны. Дед командовал дивизией, а потом… В общем, он погиб. А бабушка — она с дедом прошла войну, участвовала в боях и даже имела награды — так она уцелела. Значит, бабка у тебя имеется и скоро должна приехать. Вот, сын, какие дела.
После отцовских слов я усиленно наблюдал за бабушкой. И все никак не мог вообразить, что эта сухая, белая, как наволочка, и прямая, как жердь, старуха была и в самом деле героиней той, уже почти легендарной гражданской войны. И очень быстро заприметил привычку, которая резко выделяла бабушку: за столом она непременно стелила рядом с тарелкой чистую тряпочку и бережно клала на нее личный кусочек хлеба…
— Об этом не спрашивай! — сердито оборвал отец. — За восемнадцать лет и не к такому привыкнешь, понял меня? Ты лучше о гражданской ее расспроси, если тебе не все равно, как это твои деды в двадцать два года дивизиями командовали.
Мне было не все равно, но бабушка предпочитала отмалчиваться. И очень может быть, что я так ничего бы и не узнал, не рассказал бы впоследствии своим детям, и тогда оборвалась бы цепочка из капелек родной крови. Личная история каждого человека, генетический код его памяти тоже ведь вырождается, если не питать его своевременно.
— Я-то многое знаю, — продолжал отец: он постепенно становился все более раздражительным то ли от фронтовых ран, которые никак не желали оставлять в покое его, то ли от ран душевных, которые не оставлял в покое он сам. — Нам с мамой в молодости выпало столько бессонных ночей, что хватило на все воспоминания. Вплоть до прадедушек с прабабушками. Я добавлю, что знаю, но ты все-таки начни расспрашивать сам.
Но подступиться мне все никак не удавалось, потому что бабушка упрямо не желала ничего вспоминать. Не знаю, чем бы все это кончилось, если бы однажды не…
Знаете пруд у Новоспасского монастыря? Мы жили неподалеку, на Краснохолмской, а на пруду том каждую зиму расчищали хоккейную площадку. Это всех устраивало: мы не мозолили глаза взрослым, а взрослые не мозолили глаза нам, и все шло отлично. Пока не провалился Андрюшка. Он был очень толстый, считался абсолютно непробиваемым вратарем, но тащить его из полыньи было делом нелегким. Кончилось тем, что мы его благополучно спасли, а я благополучно схватил воспаление легких, поскольку спрыгнул в воду, чтобы подталкивать вратаря сзади. Естественно, мы об этом не хотели распространяться, поскольку взрослые всегда делают не те выводы, но температуру скрыть не удалось, и меня уложили.
Короче, я доходил вполне основательно, но это давало известные преимущества. Я требовал забот и взамен получил индульгенцию на некоторые капризы, вследствие чего бабушке пришлось нарушить привычное молчание.
— Хорошо, только я начну издалека, чтобы ты все понял, — вздохнув, согласилась она. — Перед тем, как прыгнуть, надо разбежаться.
Так начались ее рассказы, которые потом прокомментировал и дополнил отец. Это случилось, когда он в последний раз лег в госпиталь, откуда домой уже не вернулся. Я каждый день ездил в Лефортово, развлекал его бабушкиными рассказами, а он подправлял, уточнял и корректировал их, так как бабушки уже не было на свете. Она умерла за день до полёта Гагарина, и ей исполнился ровно шестьдесят один год, поскольку она оказалась ровесницей нашего столетия. Отец пережил ее на два года, а после его смерти мне некому стало рассказывать. Сестра вышла замуж, и будущее интересовало ее куда больше прошлого. А я после школы пошел в военное училище: как-никак я ведь был сыном комиссара и внуком героев гражданской войны.
Образ деловой женщины из кино, которая только и делает, что отвечает на звонки, и отвлечься может разве что на кофе, многим удалось успешно воплотить в реальной жизни. Вот только не у всех получается вовремя оценить последствия работы без выходных. Почему в колесе дел и забот так важно делать передышку и как отдыхать правильно, мы узнали у Таты Феодориди, психолога и психотерапевта.
Instagram content
This content can also be viewed on the site it originates from.
Многие начинают искать сложные объяснения этим проблемам во всем вокруг, а пока ищут, не замечают, как тревога, депрессия, бессонница и нервные срывы становятся постоянными спутниками их жизни. После всего этого мы удивляемся, почему среди тех, кто пашет без продыху, распространена алкогольная зависимость.
Instagram content
This content can also be viewed on the site it originates from.
Почему люди боятся отдыха
В обществе сформировался идеал успешного человека — сильного и неуязвимого пахаря, пробивающего стены лбом, прекрасно владеющего навыками коммуникации, занимающегося спортом и всегда пребывающего в отличном настроении. У него есть семья, друзья, востребованность, деньги, успех, здоровье, счастье и радость. И всего этого он добился, конечно, без отдыха.
Сразу видно, насколько этот идеал не соответствует реальной жизни и живым людям. Но это не мешает многим стремиться к такому стандарту и каждый день стыдиться самого себя, если вместо работы захотелось посмотреть телевизор. К этому добавляются мысли о том, что отдых нужно заслужить, уставать — плохо, отдыхать необязательно. Если занимаешься любимым делом — сна достаточно, чтобы восстановить силы.
Люди боятся и стыдятся свободного времени, потому что не хотят упустить возможности. А ведь чувство вины должно возникать только тогда, когда вы не отдыхаете. Нельзя забывать, что отдых, забота и лояльное отношение к себе — это норма. А насилие над собой, загнанность и гнобление — нет.
Как правильно отдыхать
Если задание оказалось вам под силу, значит, вы действительно настроены на изменения своего обычного ритма жизни. Настоящий отдых — это покой, отсутствие раздражителей и расслабление. Для того чтобы его прочувствовать, есть несколько универсальных способов:
хороший полноценный сон;
спокойная прогулка в лесу, парке или вдоль моря, обязательно без наушников, телефонов и бега;
массаж, после которого можно уснуть;
детокс от гаджетов;
отсутствие информационных полей — на время откажитесь от чтения и просмотра новостей;
сведение к минимуму любого анализа и мозговой активности;
медитация, но только в том случае, если вы уже справились с накопленной усталостью и не заснете во время сеанса;
дыхательная гимнастика и релаксация организма;
минимум телодвижений и стресса.
Существуют и менее универсальные, но не уступающие в эффективности способы. Например, молчание, которое также поможет вам открыть себя и свои способности с другой стороны. Лежание на спине на полу или на валике с полностью расслабленным телом, уединение на три и более дня или спокойное времяпровождение с животными.
Instagram content
This content can also be viewed on the site it originates from.
Главное, запомните — отдыхом категорически не являются:
веселые посиделки с друзьями (так как идет нагрузка на весь организм, а алкоголь, ко всему прочему, сильнейший депрессант);
работа в огороде;
сериалы, эфиры, вебинары и прочее.
Это все иллюзия, которая на самом деле не расслабит вас.
Instagram content
This content can also be viewed on the site it originates from.
Один раз в день: в среднем от 15 до 60 минут. Этот отдых может подразумевать дневной сон, медитацию, тишину, прогулки в лесу и дыхательные упражнения.
Один раз в неделю: 24 часа. С утра до вечера или с вечера до следующего вечера. Это могут быть сутки без социальных сетей или день лежания в кровати. При таком отдыхе обязательно естественное пробуждение, без будильника и других раздражителей.
Один раз в месяц: два-три дня. Смена обстановки: дача, другой город или любые выходные вне дома.
Один раз в год: от 20 дней. Только после трех недель наступает состояние глубинного расслабления. Поэтому раз в год вам необходимы ретрит, молчание или другие виды отдыха. В это время рекомендуется также не налегать на еду и алкоголь.
Даже если кажется, что найти на отдых время в вашем плотном графике сейчас невозможно, нужно все равно стремиться к названным показателям, чтобы очень скоро не перегореть. Не копите усталость — разрешите себе расслабляться, и тогда сможете добиться гораздо большего.
Читайте также: