Когда после летнего отдыха возвращаешься в город всегда испытываешь смутную дразнящую тревогу
Обновлено: 04.10.2024
Все книги на сайте размещаются его пользователями. Приносим свои глубочайшие извинения, если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия.
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Книга Надежды Александровны Тэффи (1872-1952) дает читателю возможность более полно познакомиться с ранним творчеством писательницы, которую по праву называли "изящнейшей жемчужиной русского культурного юмора".
Когда после летнего отдыха возвращаешься в город, всегда испытываешь смутную, дразнящую тревогу: вот мы столько времени проболтались даром, а ведь жизнь не ждет!
Пока мы купались и ели простоквашу, здесь небось работа кипела.
Сколько новых мыслей, трудов, событий, открытий, радостей и торжества духа!
Стыдно делается за себя, и, робко озираясь, начинаешь вводить себя в бурный поток культурной жизни. Торопишься повидать старых друзей, расспросить, разузнать.
Мы сидим в столовой!
Всюду извиваются и жужжат мухи.
Мы беседуем с притворным интересом. Следим за мухами – с настоящим.
– Так вы, значит, все лето оставались в городе?
– Что? В городе?… Да, все лето… Это что, а вот посмотрели бы вы, сколько у нас в кухне! Прямо взглянуть страшно!
– У вас, кажется, много нового. В деревне, знаете, как-то мало читаешь…
– Читали мы, что у вас тут какие-то дома провалились.
– Что? Да, говорят… Смотрите: села, потом встряхнулась и улетела. Верно, скверный клей. Высох совсем. Нужно бы уж новую бумажку положить, да, знаете, интересно смотреть, когда побольше мух. Скучно над пустой бумажкой сидеть.
– А мы в газетах читали, будто вы новую пьесу задумали.
– Я? Пьесу? Ах да! Помню, что-то было в этом роде.
– Что же, подвигается работа?
– Опять полетела… Вон две зараз. Что?
– Как вам сказать?… И рад бы работать, да некогда. Время как-то уходит.
– Говорят, какая-то интересная выставка скоро будет? Правда это?
– Выставка? Неужели? Следовало бы переменить лист. Им вон больше и липнуть некуда.
Мы замолкли. Большая муха, прилипнув боком к бумажке, сердито жужжала. В соседней комнате тягучий старушечий голос скрипел:
– Петька, а Петька! Не тронь муху! Зачем ножки рве-ешь? Кабы она тебя, так небо-ось…
– Бывали вы летом в театрах, в опере?
– Н-нет, знаете ли. Трудно как-то выбраться.
Жену, вот брат в деревню звал с детьми, в Саратовскую губернию. Там, говорят, хорошо. Воздух чудесный, кумыс и все прочее. А может, и нет кумыса. Словом, великолепие.
– Ну, что же, ездили?
– Собственно говоря, нет. Трудно как-то. То да се. Опять-таки не знаем, когда поезда отходят.
– Некому у нас справляться… Времени нет. Сами видите.
– Еще бы не досадно. И деньги были. Да ведь что же поделаешь? Трудно.
Он вздохнул и поник головой.
– А все-таки любопытная вещь – эти бумажки для мух. Прежде их не было; были другие, синенькие. Совсем дрянь. А отсюда уж не уйдешь. Жена сначала никак привыкнуть не могла. Все мух жалела… Вытащит, бывало, муху из клея и – ха-ха-ха – лапки ей теплой водой вымоет! Потеха! Где уж там отмыть! Иная ножки вытянет, тянется-тянется, да вдруг – бух носом в самую гущу. Ха-ха-ха! Шалишь! Не уйдешь!
– Кого видели из общих знакомых?
– Да никого, кажется. Туго съезжаются. Рано еще. Да и Бог с ними. Прибегут, настрекочут, – смотришь, и сам закрутился…
– Темнеет, – объяснил он. – Теперь они больше на окно садятся. А вот как лампу зажгут, тогда можно и на стол перенести.
А в соседней комнате голос скрипел:
– Петька, а Петька! Опять ты ей крылья рвешь! Зачем мучаешь! Кабы она тебя, так небо-ось!…
Когда после летнего отдыха возвращаешься в город, всегда испытываешь смутную, дразнящую тревогу: вот мы столько времени проболтались даром, а ведь жизнь не ждет!
Пока мы купались и ели простоквашу, здесь небось работа кипела.
Сколько новых мыслей, трудов, событий, открытий, радостей и торжества духа!
Стыдно делается за себя, и, робко озираясь, начинаешь вводить себя в бурный поток культурной жизни. Торопишься повидать старых друзей, расспросить, разузнать.
Мы сидим в столовой!
Всюду извиваются и жужжат мухи.
Мы беседуем с притворным интересом. Следим за мухами – с настоящим.
– Так вы, значит, все лето оставались в городе?
– Что? В городе?… Да, все лето… Это что, а вот посмотрели бы вы, сколько у нас в кухне! Прямо взглянуть страшно!
– У вас, кажется, много нового. В деревне, знаете, как-то мало читаешь…
– Читали мы, что у вас тут какие-то дома провалились.
– Что? Да, говорят… Смотрите: села, потом встряхнулась и улетела. Верно, скверный клей. Высох совсем. Нужно бы уж новую бумажку положить, да, знаете, интересно смотреть, когда побольше мух. Скучно над пустой бумажкой сидеть.
– А мы в газетах читали, будто вы новую пьесу задумали.
– Я? Пьесу? Ах да! Помню, что-то было в этом роде.
– Что же, подвигается работа?
– Опять полетела… Вон две зараз. Что?
– Как вам сказать?… И рад бы работать, да некогда. Время как-то уходит.
– Говорят, какая-то интересная выставка скоро будет? Правда это?
– Выставка? Неужели? Следовало бы переменить лист. Им вон больше и липнуть некуда.
Мы замолкли. Большая муха, прилипнув боком к бумажке, сердито жужжала. В соседней комнате тягучий старушечий голос скрипел:
– Петька, а Петька! Не тронь муху! Зачем ножки рве-ешь? Кабы она тебя, так небо-ось…
– Бывали вы летом в театрах, в опере?
– Н-нет, знаете ли. Трудно как-то выбраться.
Жену, вот брат в деревню звал с детьми, в Саратовскую губернию. Там, говорят, хорошо. Воздух чудесный, кумыс и все прочее. А может, и нет кумыса. Словом, великолепие.
– Ну, что же, ездили?
– Собственно говоря, нет. Трудно как-то. То да се. Опять-таки не знаем, когда поезда отходят.
– Некому у нас справляться… Времени нет. Сами видите.
– Еще бы не досадно. И деньги были. Да ведь что же поделаешь? Трудно.
Он вздохнул и поник головой.
– А все-таки любопытная вещь – эти бумажки для мух. Прежде их не было; были другие, синенькие. Совсем дрянь. А отсюда уж не уйдешь. Жена сначала никак привыкнуть не могла. Все мух жалела… Вытащит, бывало, муху из клея и – ха-ха-ха – лапки ей теплой водой вымоет! Потеха! Где уж там отмыть! Иная ножки вытянет, тянется-тянется, да вдруг – бух носом в самую гущу. Ха-ха-ха! Шалишь! Не уйдешь!
– Кого видели из общих знакомых?
– Да никого, кажется. Туго съезжаются. Рано еще. Да и Бог с ними. Прибегут, настрекочут, – смотришь, и сам закрутился…
– Темнеет, – объяснил он. – Теперь они больше на окно садятся. А вот как лампу зажгут, тогда можно и на стол перенести.
А в соседней комнате голос скрипел:
– Петька, а Петька! Опять ты ей крылья рвешь! Зачем мучаешь! Кабы она тебя, так небо-ось!…
В данном случае существо расстройства сводится, полагаем, к тому, что мысленные образы прошлого и будущего воспринимаются пациентами как эквивалентные текущим реальным впечатлениям. Аналогичным является такое же нарушение пространственных отношений. Один из уфологов так объясняет в телепередаче относительность пространства. Он показывает на листе бумаги две точки и говорит, что эти точки могут находиться на противоположных краях Вселенной.
Размытие границ времени может являться симптомом серьезного психического заболевания. Диагностировать его поможет клинический психолог
Для обычного понимания пространства это означает, что перелет от одной точки к другой даже со скоростью света займет слишком много времени. Но если согнуть лист бумаги и сблизить вплотную эти точки, то окажется, что этот перелет окажется вполне реальным, не будет при этом никаких проблем и со временем. Действительно, для этого нужно совсем немногое: принять фантазию за реальность.
И.С.Сумбаев подчеркивает, что данному феномену свойственны такие особенности:
- он появляется только в отношении новых впечатлений; что касается привычных впечатлений, то последние могут восприниматься с ощущением их нереальности;
- возникает внезапно, но тем не менее плавно или так же внезапно исчезает;
- мнимое воспоминание существует одновременно с восприятием текущих впечатлений и чаще всего с той же их последовательностью;
- это параллельное воспоминание затрагивает воспринимаемое полностью, во всех деталях либо какую-то их часть;
- ложное воспоминание локализуется пациентами в неопределенном, часто весьма отдаленном прошлом или в прошлом вообще, так что они никогда не могут сказать, к какому конкретно времени это воспоминание относится;
- иллюзия повторяемости сопровождается абсолютной уверенностью в том, что актуальное событие или переживание имело место в прошлом и в данный момент только повторяется.
Явно болезненные варианты данного феномена характеризуются рядом признаков:
Ряд гипотез важную роль отводит интрапсихическим процессам, например эмоциям, интеллекту, вниманию. Так, П.Жане причисляет нарушение к расстройствам, при которых в первую очередь страдает функция настоящего, чувство реального — способность к активному вниманию. Поскольку, предполагает П.Жане, функция реального ослаблена, пациенту не удается вполне схватить то, что совершается, он не может сказать с уверенностью, является ли это настоящим, прошлым или даже будущим.
Если сказанное верно, то из него следует, что данный феномен является производным ряда нарушений самовосприятия. Во-первых, это диссоциация Я на две субличности. То обстоятельство, что пациент этого не осознает, не означает ничего кроме того, что расщепление Я носит в значительной степени неосознаваемый характер. На факт диссоциации определенно указывают два параллельных потока переживаний, как бы по одному в каждой субличности: в одной это восприятие настоящего, в другой как бы воспоминание настоящего.
Во-вторых, это деперсонализация в виде отчуждения одного из потоков переживания. Именно он воспринимается пациентами как некое воспоминание, локализованное в несуществующем прошлом.
В-третьих, это апперсонализация в виде твердой уверенности пациентов в том, что фантом и есть сама реальность, что им вспоминается что-то происшедшее на самом деле, а актуальное событие есть только повторение того прошлого. Эта уверенность явно диссонирует с тем, что пациенты не знают, когда состоялось мнимое событие.
"Суровый 1997 год, мне семь лет. Шла из школы, странно себя чувствовала, будто наблюдает кто-то, тревожно было. Заметила подозрительного человека. Решила подстраховаться и не идти в свою пустую квартиру, а к знакомому, в соседний дом. Выяснилось, что не зря. За мной действительно следили, как потом выяснилось, хотели через меня шантажировать родителей".
"Тревога предупреждает меня о том, что ситуация сложная или нежелательная, не только оперативно, но и стратегически".
"Тревога мешает, как правило, в публичных выступлениях. Как дурак начинаю заикаться, краснею ужасно".
"Тревога истощает, не дает действовать".
"Если я не отключаю тревогу, я вообще ни на что не могу решиться".
Большинству современных людей тревога знакома: "липкое" чувство, что надвигается беда; беспокойство по поводу будущих событий, которые, возможно, никогда и не наступят; непонятно откуда взявшийся страх неизвестно чего. Собственно, последнее и отличает тревогу от страха: у страха есть предмет (например, в момент выступления я боюсь упасть со сцены, потому что у меня кружится голова), а у тревоги — только смутное представление о предмете в будущем (я боюсь выступать, потому что вдруг туда придут недоброжелатели, вдруг я забуду слова, вдруг на мне лопнут джинсы, вдруг начнется пожар…).
В перечисленных выше фразах можно выделить как негативные, так и позитивные последствия тревоги, ведь она закрепилась в эволюции человека неспроста: она точно бывает полезной. Тревога маркирует будущие опасности и позволяет их избежать либо проконтролировать, подготовиться к ним (например, я позову на выступление группу поддержки, подготовлю шпаргалку, выберу джинсы по размеру, ознакомлюсь с планом эвакуации из здания). Это чувство помогает подсветить слабые места, выйти из рутины и посмотреть на жизнь со стороны, мобилизует силы для изменений, придает мотивации к действию.
Оптимум мотивации
Здесь кроется ключевое отличие позитивных эффектов от негативных: тревога очевидно связана с мотивацией, а у мотивации, в свою очередь, сложные отношения с деятельностью. В психологии последнюю связь описывает так называемый закон Йеркса — Додсона, или закон оптимума мотивации: эффективность деятельности растет вместе с интенсивностью мотивации, но после определенного предела — чем сильнее мотивация, тем ниже эффективность — в виде графика эта закономерность выглядит как перевернутая парабола. Проще говоря, если чего-то хочешь, это помогает идти к цели, но если хочешь слишком сильно, то это мешает действовать. Появляются страхи, сомнения, беспокойные мысли вплоть до полной парализации воли и выгорания, нежелания выбирать и делать что-либо из-за страха ошибиться.
Беспокойный ум
Беспокойство — одна из стратегий избавления от тревоги: мы придумываем возможные варианты событий, гоняем мысли в голове по кругу, создавая иллюзию контроля и предсказуемости. Парадоксальным образом, будучи призванным помогать, беспокойство чаще мешает, не давая определить, что является подконтрольным и где можно планировать собственную активность, а с чем придется смириться или пребывать в неопределенности какое-то время. Мысли жуются, как жвачка, и психологи называют этот процесс руминациями: буквально переживание-пережевывание, причем они могут быть как о прошлом (надо было поступить иначе, зачем же я так сделала), так и о будущем. Руминации истощают и парализуют волю, на них уходит много времени, а пользы они не дают, ведь в реальном мире ничего не меняется.
Один из популярных способов избавления от мысленной жвачки — метафора "тефлонового сознания", предложенная американской психотерапевткой Маршей Линехан. Представьте, что навязчивые, беспокойные, пустые мысли в голове появляются и тут же соскальзывают, будто с тефлонового покрытия сковородки, не налипают и не задерживаются. Визуализируйте их, будто наблюдая со стороны за тем, что происходит в вашем сознании. Это может получиться не с первого раза, просто продолжайте практиковать.
Когда тревоги слишком много
Тревога — нормальное состояние, однако иногда она затапливает настолько, что не дает нормально жить, заставляет избегать тех вещей и событий, что были важными и ценными раньше. Например, Маша любит проводить выходные с друзьями, но после болезненного расставания боится встретить в гостях бывшего парня. Рационально она понимает, что это безопасно, он не причинит ей вреда, но эмоционально она не готова видеть его и говорить с ним. Вместо проверки фактов (позвонить друзьям и спросить, приглашен ли он) или прямого разговора с бывшим Маша выбирает совсем отказаться от любимых когда-то вечеров с друзьями. Тревога о возможном развитии событий заставляет ее страдать и изолироваться от всех.
В работе с психологом Маша могла бы поиграть, придумав разные варианты действий и прожив их в безопасном пространстве в упражнениях в воображении и ролевых играх. Они могли бы исследовать корни тревоги, интенсивность которой кажется не вполне адекватной той ситуации, в которой Маша находится сейчас, — и могло бы выясниться, что она просто привыкла избегать неприятных разговоров, потому что, будучи подростком, она не могла за себя постоять и не имела подобного опыта. А иногда специалисты могут видеть, что клиенты действительно в текущей ситуации справляются с затапливающей их тревогой деструктивными способами: алкоголь, психоактивные вещества, любые поведенческие зависимости, избегание, компульсии. В таком случае самое время обратиться к психиатру, чтобы вернуть контроль над своей жизнью и ментальным здоровьем.
Самопомощь
В первую очередь можно попробовать техники самопомощи. Наверняка вы знаете действенные способы самоуспокоения: это может быть работа с дыханием, медитация, физическая активность, общение с поддерживающими людьми и домашними животными, наблюдение за природой. Однако первым делом попробуйте исследовать уникальный портрет вашей тревоги. Это не самое приятное упражнение, поскольку необходимо фокусироваться на негативных переживаниях, но впоследствии вы получите больше контроля над ними.
Для этого стоит вести табличку самонаблюдений. В ней может быть пять столбцов:
- Описание ситуации, в которой вы испытали тревогу.
- Телесные ощущения, сопровождающие ситуацию.
- Мысли (часто начинающиеся со слов "А что, если…").
- Побуждение к действию: что тревога заставляет вас делать?
- Реальное действие: и что в итоге я делаю (может совпадать и не совпадать с четвертым пунктом).
Далее можно выявить повторяющиеся ситуации, вызывающие тревогу, и оценить, насколько поведение соответствует вашим целям. Когда тревога помогает и является следствием развитой интуиции? Когда она неадекватно отражает текущую ситуацию из-за негативного прошлого опыта? Хотите ли вы что-то изменить? Вы можете придумать три-пять маленьких шагов, ведущих к изменениям, и попробовать их внедрить. И главное, не стесняйтесь просить о помощи друзей или специалистов.
Литература для самопомощи
Чапмен А.Л., Гратц К.Л., Тулл М.Т. Победить тревогу, панические атаки и ПТСР: диалектическая поведенческая терапия. СПб.: Диалектика, 2021. 208 с.
Читайте также: