Заброшенные деревни в ставропольском крае куда можно поехать жить

Обновлено: 15.09.2024

Алтубинал – деревня в Краснодарском крае, затерянная в горах над Черным морем.

В ней нет электричества – жители просят власти (и даже писали Путину) протянуть провода от соседней деревни в восьми километрах, но власти неизменно отвечают, что такой возможности нет.

При советской власти в Алтубинале была маленькая дизельная электростанция, которая работала днем по будням и выходным. После 1991 года электростанция работать прекратила, грунтовую дорогу, что вела в село, перестали обновлять, деревянный мост через реку Пшиш снесло наводнением. Теперь люди добираются на машинах вброд или пешком по горам. В деревне нет здания администрации, полиции, фельдшера, почты, магазина и едва ловит мобильная связь. Продуктами жители запасаются – но только теми, что не требуют холодильников, поскольку их подключать не к чему. Держат скот.

Раньше в деревне было несколько десятков дворов, сейчас живет около дюжины людей: кто постоянно, кто на сезон. Есть старожилы, есть молодежь, перебравшаяся в глушь, потому что "не может жить в городе".

Жители Алтубинала самостоятельно справляются с трудностями, заводят генераторы, от которых за пару часов в день подзаряжают аккумуляторы, устанавливают энергосберегающие лампы, по старинке топят печки дровами и не унывают, но порой вспоминают, что не так далеко от них, в паре сотен километров, в Геленджике, находится знаменитый теперь "дворец Путина".

Обитатели Алтубинала – в фильме Максима Пахомова.

Григорий

– [Я] с Туапсе. Купил дом. Давно здесь живу, уже лет 20, наверное. Жена в Туапсе. Она пока работает, на пенсии, но подрабатывает. А я здесь круглый год.
Я на пенсии. Сантехником, сварщиком, кем только ни работал, и плотник, и столяр, и штукатур, и маляр, все было. Все можем, потому и строим, сами все делаем.

Света нет, дорог нет. На входе видел, лампа висит? Это как ночник, лампа Аладдина светится. Ночью зажигаем, чтобы светло было, люди видели.

А так все нормально, живем, трудимся, коров держим, утей, курей, огороды садим. Летом здесь красиво, конечно. И птица есть, и корова есть. Нам главное, чтобы здесь был свет. Холодильник не поставишь, продукты портятся. Приготовил – это надо все съесть. Приходится покупать то, что не пропадает, сразу съедать. А холодильник держать свет нужен.

Раньше здесь большая деревня была, людей много жило. Была дизельная станция, давала свет, у всех счетчики стояли, была цивилизация, но до 11 часов вечера, потом выключали.

Здесь уголок как санаторий, чистая вода, чистый воздух, кислород. Вода в речке чистая, с речки прямо пьем. Когда кому-то скажешь, что с речки пьем: да вы что, есть еще такое место, где с речки можно пить воду? Да, мы воду с речки пьем. Так что мне здесь комфортно. По здоровью здесь нормально. А это мы привыкаем, ко всему привыкает человек. Вот аккумулятор стоит, лампочки включаю ночью, свет 12-вольтовый. Со временем, может, поставлю солнечные батареи, пока еще не накопил денег, денег надо подсобрать.

В этом году медведь поймал корову и бычка годовалого бычка, порвал. Медведю тоже кушать надо. Ловит, рвет, ест.

Сейчас паводок пойдет, мы отрезаны от всего мира. Нам-то не страшно, мы пешком идем по горам до Терзияна, полтора часа ходьбы, семь километров, а там на автобус и поехали. Если чего надо, в Терзияне в магазине купили.

Дед Ованес

– В колхозе работал – бригадиром и свет давал. Движок – электростанция маленькая. Как Горбачев все разломал, не стало ничего.

Сейчас у Путина нашего в Геленджике дворец. Кругом дворцы. Там дворец, там дворец. Россия богатая, еще не всю обворовали.

Жены нет, жена умерла, пять лет будет. В 71-м году женился. Четыре сына и дочка. Жена хорошая, таких всем желаю.

Отец и сестра во время войны погибли. Бомбили. Сестре прямо в сердце осколок. А за сараем отец – мелкими осколками. Он живой был, когда с леса пришли брат, мать. Кровотечение. Если бы врач был, его спасли бы.

Что сделаешь. Судьба такая человеческая. Живут-живут, мучаются, воюют, а хорошего бедный народ ничего не видит.

Старость. Хочу еще лет пятнадцать пожить. Один правнук есть, пацан.

Сергей

– Мы весь сезон работаем в Приэльбрусье, занимаемся туризмом, поэтому нам нужно какое-то дикое место, не сильно отдаленное от Кавказа. Здесь нам нравится. Территория большая, мало соседей, есть куда погулять, нет электричества, нет сотовой связи. Это реально круто. Вообще по другому пространство ощущается, когда нет связи. Как только телефон перестает ловить, энергетика пространства меняется. Начинаешь чувствовать природу, а не свою виртуальную составляющую. В городе все деконцентрирует. У тебя распыляются мысли. Там куча рекламы, все это воздействует, и ты по сути не можешь понять, чего ты хочешь, чего ты не хочешь. А когда приезжаешь в такую уединенную атмосферу, начинаешь работать руками, у тебя все лишнее из головы куда-то улетучивается, и ты как настоящего себя, что ли, видишь.

Евгения

– Мы ездим в город телевизор смотреть. Там все каналы ловит, там свет есть. [У детей] там есть свет, и холодильник, и телевизор. Молодежи больше все надо, а нам уже так. Нам больше тишина нужна, чем все остальное.

Все условия мы сами себе практически создаем. Захотели, чтобы у нас свет был какой-нибудь, мы же придумали, как это делать. Притащили, подсоединили, лампочка горит. Плохая или хорошая – все равно свет. Холодильник, конечно, не подключишь, но все равно. Все нормально.

Без разницы, где ты живешь и как. Надо просто жить в удовольствие и радоваться тому, что ты живешь. У тебя есть хлеб, вода, тепло. У тебя есть любимые дети, любимый муж. Надо просто любить все вокруг, и все будет зашибись.

Виктор

– Оттуда какой-нибудь дядя приедет, твою любовь всю поломает. Они все придумают, чтобы поломать.

Я здесь вырос, с трех лет здесь с бабушкой жил. Ушел в армию отсюда. С армии пришел сюда же. После армии женился, уехал в 1995 году, а потом вернулся.

Времена изменились, в городе жить трудно стало. Потому что работы нет нигде нормальной, везде хотят надурить, за 10 тысяч работать. Вообще я работал в охране. РЖД охрана. Уволился.

Раньше, в 70-е годы здесь совхоз был: табак сушили, сажали, пололи, сушили. Тогда стоял дизельный мотор на краю села, за ним был закреплен человек, темнело – выключал. Много раз обещали свет провести сюда, так никто не сделал, только обещали. Здесь, конечно, здорово. У нас курицы бегают во дворе. Дети кушают с удовольствием, мы кушаем с удовольствием. Натуральное есть натуральное. Кошки, собаки, все живое, все настоящее, без прививок. Классно. Единственная проблема – это нет света. Дороги нет, света нет. При советском времени дороги хоть были, мосты. Даже фельдшер был, медпункт в поселке Гойтх. В Шаумяне больница была очень сильная. [Если нужна срочная медпомощь], сами вывозим до Шаумяна, больница есть еще. А так где-то травки заварили, попили, выживаем так. Нормально, жить можно. Единственное, дорога и свет. Была бы дорога, было бы проще выехать, что-то привезти. Если снег вывалил, у нас больше метра было, – все, не пройдешь, по дороге не проедешь. То есть мы от мира были отрезаны здесь полностью. Даже вездеходы, КамАЗы, "Уралы" не смогли проехать. Дней 10 [были отрезаны]. Хорошо, запасы муки, запасы сахара, масло.

Когда аккумулятор сядет, машину не заведешь, приходится заводить движок-[генератор]. Завел на час-полтора, в это время телевизор смотрим и аккумулятор заряжаем, все заряжаем. Здесь мы от мира отрезаны, только когда срочно надо, узнать, как дети, включил, нашел, где сеть ловит, дозвонился, все спокойно, все нормально, значит все нормально, можно выключать. Постоянно не подержишь на связи телефон, он пока в поиске сети, быстро садится, заряжать тоже негде.

Валентина

– Мне большие города не нравятся. Я в 90-м в Москве была. Вот эта Красная площадь, где церковь Василия Блаженного – ничего там особенного.

У нас село, как говорится, тупик, [дальше ничего] нет. Дальше перевал, Апшеронский район, там есть поселения, свет есть, с апшеронской стороны – узкоколейка. [Здесь раньше] генератор был, клуб был, мельница была. [Тянуть линии электропередачи] – сказали, что тут не для кого. Сейчас все хозрасчеты, кто сюда будет средства отпускать? Тут не для кого свет проводить.

Мои предки, дедушки, бабушки по Дону жили, я в детстве там была, мне нравилось тоже. Жили одной семьей все. Тогда колхозы, восстанавливали все, сообща работали, с песнями. А сейчас люди замкнуто живут, в городах особенно чувствуется, ни друг к другу не ходят. Я редко бываю в городе, приезжаю, все в решетках, металлические двери – такого раньше у нас никогда не было.

Муж у меня занимался сувенирами, в 80-е годы как раз кооперативы начали возрождаться. [Дом в деревне] покупали чисто для мастерской, чтобы ему здесь работать. Цели у нас такой не было – заниматься хозяйством. Мы в 1988 году покупали, тут дороги были, мост. У нас "Москвич" был, мы проезжали здесь. Людей много было по тому времени. Заработали под старость, 90-е годы когда настали, все это у нас исчезло. Мы остались на бобах. По тем деньгам у нас где-то 60 тысяч было на сберкнижках. Мы за полторы тысячи успели купить тут. А так все накрылось. Не одни мы пострадали, на Северах сколько люди работали, на пенсию ездили, чтобы заработать. Деньги эти все никто не вернул. Один или два раза что-то выделяли, копейки какие-то. Под старость лет и мужа моего нет, и сбережений нет. Выживать теперь приходится. Я так думаю, что надо домой, [в город], все-таки там не надо ни топить, вода круглые сутки горячая в доме, удобства есть. Но пенсия маленькая, 10 с половиной тысяч, за квартиру [плата] до 5 тысяч. Просто я не тяну сейчас, чтобы в городе жить. Я в жизни никогда не думала, мы хорошо жили, в достатке – и вдруг так получилось. Как говорят, от сумы и от тюрьмы не зарекайся. Если бы мне когда-то сказали, что я буду в таком возрасте одна в таких условиях, я бы никогда не поверила. Жизнь преподносит.

[Муж] 7 лет назад уехал в город и внезапно умер, инфаркт. Прожили 43 года мы с ним. Для меня трагедия была, когда его не стало. У нас гармония была во всем, мы вместе работали, все делали. И огород, и все, когда вдвоем были, полегче было, все-таки и не скучно. 43 года прожили с ним, еще смеялся, шутил, говорил: вот, говорит, до золотой свадьбы скоро. 7 лет его нет, сейчас одна.

Было село, обрабатывали, огороды сажали старики, скота много держали, занимались, короче, а сейчас молодежь ничего не хочет делать. Сколько земли, никто ничего не обрабатывает. Колхозы были. Я помню, мы еще в школу ходили, начиная от Алтубинала до самого Туапсе колхозы были, совхозы были, сажали все. Туапсе обеспечивали по сезону и овощами, и фруктами, не закупали нигде ничего, ни Турция не обеспечивала. Клубнику, все выращивали. Было все, и люди заняты были. Сейчас практически все заброшено, никто ничего не возделывает, сады заброшены, земли пустуют, позаросли. Тунеядцы все растут. Я удивляюсь, раньше в советское время все трудоустроены были, работали. Как это не работать? За тунеядство даже привлекали, если месяц не поработают. Разбаловались. Я дискуссии люблю разводить, Путина когда начинают ругать, я говорю: "Тебе плохо? Спокойно спишь, и то благодари". [Жалуются], “работы нет”. Я говорю: кто хочет, тот везде находит. Конечно, у нас зарплаты невысокие в Туапсе, но все равно работают.

Закончила майкопский строительный. У меня призвание было, хотела учительницей. А когда поехала [поступать], там в основном своих брали, адыгеев, конкурс не прошла. И мы пошли в строительный в Майкопе. Три года техникум. Я два года поработала, мне не понравилось, публика всякая. Потом уже заочно закончила железнодорожный. Мне нравилась работа, правда, сменная. А когда муж начал заниматься сувенирами, говорит: хватит уже, увольняйся. А так, если бы я доработала, по тем временам у меня 180 была зарплата, нормальная была зарплата в советское время, – у меня тысяч 16–17 [пенсия] было бы. Никогда не думала, что так это все закончится.

Сейчас очень сложная жизнь, цены растут без конца. Сейчас даже не знаю как, потому что в огороде тоже надо силу. Пенсию добавят 500 рублей, а что это, когда цены растут и на хлеб, и на необходимое даже. По радио слышала, начали возмущаться, на самое необходимое, сахар и растительное масло тоже цены. Но вроде бы Путин дал указание, чтобы сдержать цены. Но надолго это или нет, кто его знает.

Есть поселения процветающие, умирающие, а есть - мёртвые. Последние всегда привлекают к себе большое количество туристов и экстремалов. Главная тема данной статьи - заброшенные деревни Подмосковья в которых можно поселиться. Сколько их всего в Московской области, да и вообще в России - сказать очень сложно.

Не зря говорят, что село, деревня - это душа страны и народа. И если умирает село - то умирает и вся страна. Не согласиться с этим утверждением очень сложно. Ведь действительно деревня - это колыбель русской культуры и традиций, русского духа и русской поэзии. К сожалению, заброшенные деревни сегодня не редкость. Современные россияне все больше отдают предпочтение городскому образу жизни, отрываясь от своих корней. А село тем временем деградирует и возникают на карте России всё новые и новые заброшенные деревни, фото которых поражают своей унынием и тоской.

Небольшой хутор, основанный крестьянской семьёй, но названный в честь семьи помещичьей, сегодня поглощён Троицким административным округом Москвы. История упадка деревни весьма банальна: и без того немногочисленные жители уехали отсюда в поисках лучшей жизни. Хутора Гуляевы считаются покинутыми с 2002 года, однако в переписях последующих лет упоминается несколько (не больше шести) жителей. Большинство домов в отличном состоянии, и хочется думать, что вскоре здесь снова будут жить люди.

Этот хутор расположен в 100 километрах от Москвы. По сути, это бывший военный городок, поэтому ни на одной из карт вы его не найдете. Примерно в начале 90-х годов поселок в 30 жилых домов полностью пришел в запустение. В свое время здесь была своя котельная, подстанция, а также магазин.

Старая деревня Ботово находится в Московской области, возле станции Волоколамск (Рижское направление). Некогда в этой местности находилась усадьба княгини А.М. Долгоруковой. Центром этой усадьбы была деревянная церковь, которую построили еще в XVI веке (церковь не сохранилась). Последний владелец усадьбы в Ботово, как известно, отдал её в начале ХХ века крестьянам. Из сохранившихся объектов в Ботово можно увидеть лишь руины Воскресенского храма, сооруженного в 1770-х годах в псевдорусском стиле, а также остатки старого парка площадью в двадцать гектаров. В этом парке еще остались старые березовые и липовые аллеи.

До недавнего времени Моховое было процветающим населённым пунктом Московской области, который специализировался на снабжении торфом Шатурской ГЭС. Большие торфяники и близость лесных массивов определи судьбу деревни: во время лесного пожара 2010 года она сгорела дотла. Восстановление домов сочли нецелесообразным, и ныне деревня как административный субъект полностью ликвидирована.

Гребнево - это усадьба XVI века с богатой интересной историей и довольно трагической судьбой. Расположена она в сорока километрах от столицы, на Щелковском шоссе. Первым хозяином усадьбы был Б.Я. Бельский - оружничий царя Иоанна Грозного, затем усадьбой владели Воронцовы и Трубецкие. В 1781 году хозяином усадьбы Гребнево становится Гаврил Ильич Бибиков, именно при нем усадьба приобрела тот вид, в котором она дошла до наших дней. С началом советской эпохи связаны драматические страницы истории усадьбы в Гребнево. Национализация комплекса привела к тому, что здания постепенно начали терять свой исторический облик. В первую очередь пострадали все внутренние интерьеры сооружений. Вначале в стенах усадебного комплекса был расположен туберкулёзный санаторий, затем - техникум. И лишь в 1960 году усадьба Гребнево была объявлена архитектурным памятником республиканского значения. В конце 1980-х годов усадьба, казалось бы, получила новый импульс для своего развития и сохранения. Здесь образовался культурный центр, а на территории усадьбы начали регулярно проводить различные концерты, мероприятия и выставки. Начались активные реставрационные работы по восстановлению комплекса. Но в 1991 году там случился грандиозный пожар, после которого от нее остались лишь каркасы усадебных зданий и сооружений. В таком состоянии усадьба Гребнево пребывает и в наши дни, все больше превращаясь в обычные руины.

Есть у этого места и другое имя — Военный городок №416. В 90-х посёлок утратил стратегическое значение и был оставлен жителями. Местность, некогда служившая базой для зенитно-ракетных систем, теперь облюбована дачниками. Тем не менее сохранилась масса военных и жилых построек, оставшихся нетронутыми с советских времён. Они-то и привлекают сюда туристов.

Старая деревня Шатур известна еще с XVII века. Она расположена на бедных почвах, поэтому главным занятием местных жителей всегда была охота. Возможно, именно по этой причине селение пришло в упадок в середине ХХ века. Сегодня деревня полностью опустела. Изредка хозяева отдельных домов наведываются сюда (несколько раз в году). Среди заброшенного села отлично смотрится старая кирпичная колокольня, возвышающаяся над безлюдной деревней.

Хотя почему "будут"? Процесс идёт уже давно и идёт по плану. По хитрому плану.

Еще в бытность министром экономического развития Эльвиры Набиуллиной прозвучала мысль, что многие малые города не жизнеспособны в силу их низкой конкурентоспособности по сравнению с мегаполисами, и в ближайшие 20 лет их покинут почти 20 миллионов жителей, а все население сосредоточится вокруг двух-трех десятков агломераций с населением миллион и более человек. Ассоциация малых и средних городов России немедленно не согласилась с таким прогнозом и даже выступила с обращением к Президенту и правительству.

Согласно этой стратегической задаче, вымирание села и малых городов не представляет собой опасности.

По прогнозам социологов, больше половины всего населения страны к 2025 году будет вращаться на орбитах крупных городов. Ученые утверждают, что процесс этот объективный. Уже сегодня более 31 процента россиян живет в мегаполисах. Еще треть — в селах, поселках и малых городах.

За рубежом, кстати, идут такие же процессы, но принципиально иначе организованные. Муниципалитеты контролируют их сами. В России же больше внимания уделяется модели создания административных округов. То есть делается все без привлечения общественности, привычными командными методами, силами чиновников.

Массовое закрытие школ, больниц, укрупнение сельских поселений, слияние муниципальных образований, вывод из райцентров без согласия и даже уведомления местных властей военкоматов, полиции, почты, налоговой и дорожной служб, других жизненно важных подразделений, формирование межмуниципальных управленческих структур — звенья одной цепи. Если взглянуть на это переустройство с позиции чиновничества, то для центра оно представляет огромную выгоду. Зачем строить на периферии дороги, тянуть в глубинку электрические и газовые линии, поддерживать там социалку? Какой груз сваливается с федерального бюджета! Если Россия в целом не может быть конкурентоспособна на мировом рынке, то попробуем сделать конкурентным хотя бы Большую Москву, Большой Петербург, Большой Красноярск и еще десяток-другой крупнейших городов. Всей остальной территории по мере доступности отведена роль питательной среды для развития мегаполисов.

И без того обескровленное закрытием школ, больниц, детсадов, оно окончательно обезлюдеет и, скорее всего, прекратит свое существование. И тогда не надо будет искать колесный трактор с прицепом и набором сельхозорудий, чтобы помогать личным подсобным хозяйствам, отпадет надобность в организации транспортных услуг населению. Не надо чистить дороги от снежных заносов, потому что ездить по ним будет некому и не к кому. Как и газифицировать редкие деревни, в которых останутся жить по нескольку семей.

А что будет с Питером, Красноярском, Екатеринбургом, Самарой? Жизнь населения в мегаполисах тоже не улучшится. Произойдет то, что происходит в столице. Население стремительно растет. Социальное обеспечение и инженерная инфраструктура за этим ростом не поспевают. Отсюда переполненные больницы и школьные классы, очереди в детские сады и на прием к специалистам в поликлиниках, многокилометровые автомобильные пробки и битком набитые вагоны общественного транспорта.

Основной вызов, говорят ученые, состоит в том, что эти новые процессы требуют и новой системы управления. А если не будет перехода от закостенелой административно-территориальной системы к гораздо более гибкому — публичному, с развитой многофункциональной сферой социальных услуг местного самоуправления, то управление окажется крайне неустойчиво.

Не потому ли нас и качает из стороны в сторону уже не первый десяток лет? А в перспективе может ждать если не насильственное переселение, то, по сути, равноценное ему необоснованное включение малых городов в состав более крупных с неизбежным последующим удорожанием услуг и продуктов, ухудшением качества жизни, Начнутся межсубъектные споры за населенные пункты, подобные спорам за учеников, происходящим после того, как школы перевели на подушевое финансирование.

Комментарий Сергея Кара-Мурзы:

– Николай Тимофеевич, Ставрополье на протяжении нескольких лет активно участвует в программе по социальному развитию села. В этом году она изменила свое название, а самое главное – бюджет?

Государственная программа обеспечивается средствами на условиях софинансирования, из бюджета Ставропольского края выделено более 100 млн рублей. Данный проект – прекрасная возможность для преображения глубинки, решения социальных проблем, которые копились в селе на протяжении многих десятилетий. Мы намерены использовать на Ставрополье все инструменты, которые он предоставляет. Правительство края активно взаимодействует с федеральным центром и предпринимает все усилия для того, чтобы круг ставропольских участников программы с каждым годом расширялся.

Развитие села – одна из приоритетных задач, поставленных губернатором Ставропольского края Владимиром Владимировым перед министерством сельского хозяйства региона. При этом глава края постоянно акцентирует внимание на том, что село – не только сельхозпроизводство, но и большая социальная инфраструктура, требующая пристального и постоянного внимания. Основные цели и задачи программы – повышение уровня и качества жизни на селе, сохранение и появление новых рабочих мест, развитие рынка доступного благоустроенного жилья, создание в сельской местности благоприятных условий для семей с детьми, включая строительство объектов социальной и инженерной инфраструктуры.

– Каков в целом эффект от реализации этой программы в крае? Можете продемонстрировать это на конкретных результатах?

– Сегодня Ставрополье входит в десятку ведущих регионов страны по обеспеченности глубинки социальной и инженерной инфраструктурой: занимает четвертое место среди регионов Южного и Северо-Кавказского округов и седьмое – в целом по России. В нашем крае преимущественно крупные села с развитой социальной и инженерной инфраструктурой.

За годы реализации правительством края программ развития села удалось повысить уровень газификации до одного из самых высоких в стране – до 95 процентов, в то время как в среднем по России – 74. Обеспечение водоснабжением в регионе сегодня составляет более 84 процентов, а по стране – 57. За эти годы в крае повышен уровень обеспеченности населения края питьевой водой надлежащего качества, начиная с 66 процентов. Средний радиус доступности к объектам здравоохранения в нашем крае – 6 километров, обеспеченность спортивными объектами – 44 процента, что практически вдвое выше, чем в Российской Федерации.

Более чем за шесть лет доступным жильем в сельской местности удалось обеспечить более одной тысячи семей, при этом больше половины молодых. Более 40 сельских населенных пунктов обустроены спортивными площадками. Кроме того построено около 200 километров сетей газо- и водоснабжения.

– Судя по недавней прямой линии с губернатором от жителей края поступило немало вопросов именно по вопросам сельского водоснабжения.

– Это и неудивительно. На сегодняшний день износ существующих сетей водоснабжения по краю составляет свыше 70 процентов. И хотя положение с обеспечением водой в крае значительно лучше, чем в среднем по стране, сделать еще предстоит много. Модернизацию системы водоснабжения в сельской местности глава края назвал одной из основных задач развития села и залогом благополучия жителей.

В следующем году планируем завершить строительство еще трех объектов в поселке Новом Георгиевского округа, поселке Михайловка Советского округа и селе Полтавском Курского района. Объем средств, предусмотренных на эти цели, – 13 млн руб.

– Еще одно важное направление краевого ведомственного проекта программы – изменение облика сельских территорий. Насколько активно оно реализуется?

1", "wrapAround": true, "fullscreen": true, "imagesLoaded": true, "lazyLoad": true , "pageDots": false, "prevNextButtons": false >'>

Активно реализуется и такое направление программы, как благоустройство населенных пунктов. На эти цели заложено более 24 миллионов рублей, в проекте участвуют 14 объектов в различных районах и городских округах, 13 из них полностью завершены, последний, в Грачевском районе, движется к финишу.

В последние годы ставропольская глубинка преображается. Взять, к примеру, небольшой поселок Новокавказский Александровского района, выросший в 60-х годах прошлого века на базе конезавода: несколько улиц, детсад и школа, требующие капитального ремонта. Так было еще в прошлом году.

В школе № 9 обустроили кровлю, привели в порядок полы, утеплили фасады, обновили инженерные системы, благоустроили прилегающую территорию. 320 учеников теперь будут учиться в более комфортных условиях.

В том же Александровском районе в рамках программы в этом году построена детская площадка в селе Круглолесском, а в райцентре обновлено уличное освещение. В селе Левокумском благоустроена парковая зона, где традиционно проводятся праздники. В селе Безопасном Труновского района приводят в порядок центр: проект масштабный, его продолжат и в следующем году. И это далеко не все изменения.

Еще одно важное направление – газификация. На хуторе Ураковском Кочубеевского района и в селе Краснокумском Георгиевского городского округа работы по подведению голубого топлива уже завершены.

Одно из направлений программы – строительство автомобильных дорог в глубинке. В этом году такая транспортная артерия появится в хуторе Ровный-Озерный в Степновском районе (третий этап проекта). Всего на эти цели выделено 100 миллионов рублей. Работы находятся в завершающей стадии. За три года построено 13,7 км дороги.

– Еще одна новинка программы уходящего года – льготная ипотека для селян или тех, кто захотел сменить место жительства, приехав трудиться в глубинку.

– Одним из пунктов программы является ипотека для сельской местности – развитие строительства жилых домов в сельской местности. Эта мера направлена на улучшение жилищных условий в небольших поселениях до 30 тысяч человек. Предполагается, что это позволит удержать молодые кадры на селе и привлечь новые из городской местности. Такой поддержкой воспользовались около 500 человек.

На улучшение жилищных условий граждан в крае выделено более 15 миллионов рублей. Социальные выплаты получили 13 семей. Министерством сельского хозяйства России на текущий год для нашего региона доведены дополнительные средства на социальные выплаты по жилью – свыше 45 миллионов рублей. Заключено дополнительное соглашение. Сформирован и утвержден сводный список получателей, в который вошли дополнительно 49 семей. Ведется работа по выдаче свидетельств. Общее количество таких семей счастливых новоселов в этом году составит 62.

Благодаря участию в новой программе в крае расширены мероприятия по обеспечению жильем: сохранили социальные выплаты, добавилась возможность строительства жилья, льготные ипотека и кредитование на благоустройство домовладений – закупка и монтаж систем водоснабжения, отопления и так далее. Продолжаем развивать инженерную инфраструктуру – сети газо- и водоснабжения, строить автодороги, предоставлять гранты на благоустройство сел.

– В следующем году на Ставрополье работа по всем этим мероприятиям программы будет продолжена?

В конкурсе проектов комплексного развития сельских территорий на следующий год, который проводил Минсельхоз РФ, победили пять инициатив, представленных правительством Ставропольского края. Будут благо-устроены более 20 объектов в Александровском, Арзгирском, Кочубеевском районах, а также Ипатовском и Кировском округах. В их числе капитальный ремонт и реконструкция двух школ, двух детсадов, семи домов культуры, двух амбулаторий, строительство трех спортплощадок и другие работы.

Также Минсельхоз РФ и правительство Ставрополья заключили соглашения о выделении из федерального бюджета траншей на улучшение жилищных условий граждан и на благоустройство сельских территорий.

Отмечу, что при общей достаточно положительной картине в рамках реализации программы по развитию глубинки есть потребность еще в строительстве и ремонте автомобильных дорог местного значения. Эта проблема актуальна практически для всех поселений. Нуждаются в обновлении сети водоснабжения, которые на сегодняшний день изношены на 70 процентов. Необходим ремонт и восстановление более 300 дошкольных и образовательных учреждений края, свыше 200 культурно-досуговых центров, создание не менее 140 спортивных площадок.

В последние годы государственный подход к развитию села кардинально изменен. Реализация программы позволит повысить качество жизни людей и улучшить условия труда в сельской местности. Для того чтобы в глубинке оставалась молодежь, рождались дети, достойно жили сельчане, подход к развитию сельских территорий должен быть комплексным. Самая главная наша задача сегодня – вдохнуть вторую жизнь в ставропольские села, позаботиться об их настоящем и будущем.

Читайте также: