Когда берлин поляки брали
Обновлено: 18.09.2024
Однако вернемся к мотивам Польши, совершившей на рубеже 1933–1934 гг. внешнеполитический кульбит и переметнувшейся в нацистский лагерь.
Действительно, с чего вдруг Польша так осмелела после пакта с Гитлером? Настолько, что сломя голову бросилась разрушать имеющиеся механизмы безопасности в Европе. Что такого могли пообещать немцы? Эти вопросы тогда ставили во всех без исключения европейских столицах, подозревая наличие секретных германо-польских договоренностей, прилагавшихся к пакту от 26 января 1934-го. Ибо ничем объяснить поведение Польши в то время, кроме как наличием тайных соглашений с Гитлером, было невозможно.
А то вот, скажем, французы отправляют к своим польским как бы союзникам генерала Дебенея (Debeney; в 1919–1924 гг. начальник академии французского генштаба, в 1924–1930 гг. начальник генштаба, руководил реорганизацией французской армии) — договориться о корректировке франко-польского военного соглашения в связи с изменением ситуации в Европе.
Французам оставалось только пожать плечами: Гитлер наглеет, а поляки спокойны как никогда.
В документах, рассекреченных Службой внешней разведки России в 2009 г., есть немало интересной информации о секретных соглашениях Гитлера — Пилсудского.
Наконец, в агентурном донесении от источника, близкого к польским дипломатическим кругам, переданном ИНО ГУГБ НКВД советскому руководству в середине 1935 г., говорилось: «к известному и официально опубликованному пакту о неагрессии в течение десяти лет между Польшей и Германией, заключенному 26-го января 1934 года, имеется секретное добавление, подписанное того же 26-го января 1934 г. В силу этого добавления взамен за священное обязательство Германии ни в каком случае не выступать против Польши как самостоятельно, так и в коалиции с другими государствами Польша взяла на себя обязательство по отношению к Германии, которое имеет следующую редакцию (текст этого секретного добавления написан на немецком и польском языках):
Незадолго до подписания советско-французского договора о взаимопомощи, 18 апреля 1935-го, французская газета Bourbonnais republicain публикует непосредственно текст секретного приложения к германо-польскому пакту, предоставленный в ее распоряжение депутатом парламента, бывшим министром в правительствах Шотана Люсьеном Лямуре (был министром колоний в феврале-марте 1930-го и министром труда и социального обеспечения с ноября 1933-го по январь 1934-го).
«1. Высокие договаривающиеся стороны обязуются договариваться по всем вопросам, могущим повлечь для той и другой стороны международные обязательства, и проводить постоянную политику действенного сотрудничества.
2. Польша в ее внешних отношениях обязуется не принимать никаких решений без согласования с германским правительством, а также соблюдать при всех обстоятельствах интересы этого правительства.
3. В случае возникновения международных событий, угрожающих статус-кво, высокие договаривающиеся стороны обязуются снестись друг с другом, чтобы договориться о мерах, которые они сочтут полезным предпринять.
4. Высокие договаривающиеся стороны обязуются объединить их военные, экономические и финансовые силы, чтобы отразить всякое неспровоцированное нападение и оказывать поддержку в случае, если одна из сторон подвергнется нападению.
5. Польское правительство обязуется обеспечить свободное прохождение германских войск по своей территории в случае, если эти войска будут призваны отразить провокацию с востока или с северо-востока.
6. Германское правительство обязуется гарантировать всеми средствами, которыми оно располагает, нерушимость польских границ против всякой агрессии.
7. Высокие договаривающиеся стороны обязуются принять все меры экономического характера, могущие представить общие и частные интересы и способные усилить эффективность их общих оборонительных средств.
Не знаю, считал ли Сталин этот документ аутентичным (хотя его положения совпадали и с данными, полученными по дипломатическим и разведывательным каналам, и с тем, как реально вела себя Польша), но ясно, что его обнародование в центральных изданиях было не просто для пропагандистского сопровождения советско-французского договора. Это был еще и зондаж, провоцирование Варшавы (а, возможно, и Берлина) занять позицию, отреагировать — подтвердить или опровергнуть.
Но реакции не последовало. Никаких протестов от германского и польского посольств, никаких нот из МИД Польши и Германии. И такое молчание было, как говорится, весьма красноречивым — в пользу существования секретного соглашения.
Так что если имевший место событийный ряд после подписания советско-германского договора о ненападении 23 августа 1939-го признается иными как убедительное доказательство наличия секретного протокола, то они должны признать и то, что цепь событий, произошедших после подписания Польшей и Германией пакта о ненападении 26 января 1934-го, тоже свидетельствует в пользу секретного протокола, но уже польско-германского.
Хотя… В русле своей приверженности оперировать документами я все же не берусь однозначно утверждать, что секретный протокол к польско-германскому пакту был. Но в том, что существовали закулисные договоренности между Варшавой и Берлином, между Гитлером и Пилсудским — в этом не сомневаюсь ни на йоту. Иной вопрос — в каком виде.
Например, Вячеслав Михайлович Молотов до конца жизни категорически опровергал факт подписания секретного протокола к советско-германскому договору о ненападении. И в то же время подтверждал наличие советско-германских договоренностей о разграничении сфер интересов.
Одно дело, если бы Молотов, отрицая подписание „секретного протокола“, отвергал и факт каких бы то ни было договоренностей между СССР и Германией относительно сфер влияния. Так ведь нет! Молотов не просто подтверждал факт договоренностей с Германией о разграничении сфер интересов, он прямо указывал, что, используя особенности международной обстановки того времени, СССР пытался укрепить свои стратегические позиции и расширить территорию.
Молотов: „Вопрос о Прибалтике, Западной Украине, Западной Белоруссии и Бессарабии мы решили с Риббентропом в 1939 году. Немцы неохотно шли на то, что мы присоединим к себе Латвию, Литву, Эстонию и Бессарабию“[269].
Молотов: — А Бессарабию мы никогда не признавали за Румынией. Помните, она была у нас заштрихована на карте? Так вот, когда она нам понадобилась, вызываю я этого Гэфенку, даю срок, чтоб они вывели свои войска, а мы введем свои.
— Вы вызвали Гэфенку, румынского посла?
„Давайте договариваться. Мы Бессарабию никогда не признавали за вами, ну а теперь лучше договариваться, решать такие вопросы“. Он сразу: „Я должен запросить правительство“. Конечно, раскис весь. „Запросите и приходите с ответом“. Пришел потом.
— А с немцами вы обговаривали, что они не будут вам мешать с Бессарабией?
А вот Молотов вспоминает о беседах с Гитлером в 1940 г.: «…во второй нашей с ним беседе я перешел к своим делам. Вот вы, мол, нам хорошие страны предлагаете, но, когда в 1939 году к нам приезжал Риббентроп, мы достигли договоренности, что наши границы должны быть спокойными, и ни в Финляндии, ни в Румынии никаких чужих воинских подразделений не должно быть, а вы держите там войска! Он: „Это мелочи“. Не надо огрублять, но между социалистическими и капиталистическими государствами, если они хотят договориться, существует разделение: это ваша сфера влияния, а это наша. Вот с Риббентропом мы и договорились, что границу с Польшей проводим так, а в Финляндии и Румынии никаких иностранных войск. „Зачем вы их держите?“[271].
Так что вполне возможно, что и польско-германские секретные договоренности необязательно были оформлены протоколом (хотя и это весьма вероятно). Это мог быть и обмен письмами между Гитлером и Пилсудским (о чем, как говорилось выше, были косвенные данные). Возможно, договоренности носили даже вербальный характер. Не исключено — и первое, и второе, и третье.
В любом случае то, что Варшава и Берлин в те годы тесно координировали свои действия на внешней арене, выступая именно как союзники — сомнению не подлежит, и подтверждается документами (о чем мы еще не раз скажем ниже).
И уж, конечно, обстоятельства заключения польско-германского пакта 1934-го и советско-германского договора 1939-го со всеми их непубличными соглашениями — кардинально между собой разнятся.
СССР пошел на заключение соглашения с Гитлером вынужденно, когда не осталось никаких других вариантов действий, после того, как провалились переговоры о военной конвенции с Англией и Францией, в т. ч. из-за позиции Польши (на чем мы еще подробно остановимся). Польша же пошла на союз с Гитлером осознанно, имея множество других вариантов обеспечения своей безопасности против агрессии (включая действовавший франко-польский военный союз, советские предложения о военном союзе против гитлеровской агрессии, множество проектов по созданию коллективного фронта против агрессии).
СССР пошел на заключение договора о ненападении, исходя из угрозы войны на два фронта (в августе 1939-го как раз продолжался конфликт с Японией), тогда как для Польши в 1934-м такой опасности не существовало.
СССР пошел на заключение договора перед лицом значительно усилившихся стратегических позиций и военной мощи Германии (к августу 1939-го), тогда как Польша своим пактом с Гитлером создавала предпосылки для этого усиления тогда еще (в январе 1934-го) слабой Германии.
Таким образом, советско-германский пакт о ненападении станет вынужденной реакцией на те последствия, причины которых не в последнюю очередь заложит Польша своим содействием укреплению могущества третьего рейха.
Если какой пакт и дал старт Второй мировой войне — то это польско-германский от 26 января 1934-го.
ГЕРМАНО–СОВЕТСКИЙ ПАКТ
35 Секретный дополнительный протокол
35 Секретный дополнительный протокол 23 августа 1939 г.При подписании договора о ненападении между Германией и Союзом Советских Социалистических Республик нижеподписавшиеся уполномоченные обеих сторон обсудили в строго конфиденциальном порядке вопрос о разграничении
Снова секретный протокол
Снова секретный протокол — Читаю Черчилля о ваших переговорах с Риббентропом, — говорю я.— Ну и что он говорит?— О том, как вы просили Южную Буковину у немцев.— Да.— Хотя, как вроде бы вы говорите Риббентропу, в секретном протоколе она не упоминается. Что за секретный
Глава пятнадцатая. Когда придумали секретный протокол
Глава пятнадцатая. Когда придумали секретный протокол …Когда и как появилась идея пакта и секретного протокола к нему? Хотя с ранней весны 1939 года Берлин неоднократно пытался поднять вопрос об улучшении германо-советских политических отношений, в Москве делали вид, что
Глава 32 ПАКТ И ПРОТОКОЛ
33. СЕКРЕТНЫЙ ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЙ ПРОТОКОЛ
33. СЕКРЕТНЫЙ ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЙ ПРОТОКОЛ При подписании договора о ненападении между Германией и Союзом Советских Социалистических Республик нижеподписавшиеся уполномоченные обеих сторон обсудили в строго конфиденциальном порядке вопрос о разграничении сфер обоюдных
61. СЕКРЕТНЫЙ ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЙ ПРОТОКОЛ
61. СЕКРЕТНЫЙ ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЙ ПРОТОКОЛ Нижеподписавшиеся полномочные представители заявляют о соглашении Правительства Германии и Правительства СССР в следующем:Секретный дополнительный протокол, подписанный 23 августа 1939 года, должен быть исправлен в пункте I, отражая
62. СЕКРЕТНЫЙ ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЙ ПРОТОКОЛ
62. СЕКРЕТНЫЙ ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЙ ПРОТОКОЛ Нижеподписавшиеся полномочные представители, по заключении германо-русского договора о дружбе и границе, заявляют о своем согласии в следующем:Обе Стороны не будут допускать на своих территориях никакой польской агитации,
ПРОЕКТ. СЕКРЕТНЫЙ ПРОТОКОЛ № 1
ПРОЕКТ. СЕКРЕТНЫЙ ПРОТОКОЛ № 1 В связи с подписанием сегодня соглашения, заключенного между ними, представители Германии, Италии и Японии и Советского Союза заявляют следующее:Германия заявляет, что, без учета тех территориальных изменений, которые произойдут в Европе
ПРОЕКТ. СЕКРЕТНЫЙ ПРОТОКОЛ № 2
ПРОЕКТ. СЕКРЕТНЫЙ ПРОТОКОЛ № 2 к соглашению, заключенному между Германией, Италией и Советским СоюзомПо случаю подписания сегодня соглашения между Германией, Италией, Японией и Советским Союзом представители Германии, Италии и Советского Союза заявляют
148. СЕКРЕТНЫЙ ПРОТОКОЛ
148. СЕКРЕТНЫЙ ПРОТОКОЛ Москва, 10 января 1941 г. Совершенно секретно!Германский посол граф фон Шуленбург, полномочный представитель Правительства Германской империи, с одной стороны, и Председатель Совета Народных Комиссаров СССР В. М. Молотов, полномочный представитель
П.03. Германо-Польское соглашение от 26 января 1934 г.
П.03. Германо-Польское соглашение от 26 января 1934 г. 26 января 1934 г.№1Правительство Германии и Польское правительство считают, что пришло время ввести новую фазу в политических отношениях между Германией и Польшей непосредственным пониманием между Государством и
Секретный дополнительный протокол к Договору о ненападении между Германией и Советским Союзом
Секретный дополнительный протокол к Договору о ненападении между Германией и Советским Союзом При подписании договора о ненападении между Германией и Союзом Советских Социалистических Республик нижеподписавшиеся уполномоченные обеих сторон обсудили в строго
Германо-Советский пакт
Германо-Советский пакт Гитлер пришел к власти 30 января 1933 года. Только в Советском союзе понимали опасность для мира во всем мире. В январе 1934 года Сталин говорил на партийном съезде, что «новая германская политика… напоминает политику бывшего германского кайзера,
Как проходило это важнейшее историческое событие. Что ему предшествовало, каковы были планы и расстановка сил противоборствующих сторон. Как развивалась операция советских войск по взятию Берлина, хронология событий, штурм Рейхстага с водружением Знамени Победы и значение исторического сражения.
Взятие Берлина и падение Третьего Рейха
К середине весны 1945 года основные события разворачивались на значительной части территории Германии. К этому времени были освобождены Польша, Венгрия, почти вся Чехословакия, Восточная Померания и Силезия. Войска Красной Армии освободили столицу Австрии – Вену. Завершался разгром крупных группировок противника в Восточной Пруссии, Курляндии, на Земляндском полуострове. Большая часть побережья Балтийского моря осталась за нашей армией. Финляндия, Болгария, Румыния и Италия были выведены из войны.
На юге югославская армия совместно с советскими войсками очистила от фашистов большую часть Сербии и ее столицу Белград. С запада союзниками форсирован Рейн и подходила к концу операция по разгрому рурской группировки.
Экономика Германии испытывала огромные сложности. Были потеряны сырьевые районы ранее оккупированных стран. Продолжался спад в промышленности. Производство продукции военного назначения за полгода сократилось больше чем на 60 процентов. Кроме того, вермахт испытывал сложности с мобилизационными ресурсами. Призыву уже подлежали шестнадцатилетние юноши. Однако Берлин еще оставался не только политической столицей фашизма, но и крупным экономическим центром. Кроме того, на берлинском направлении Гитлер сосредоточил основные силы с огромным боевым потенциалом.
Вот почему разгром берлинской группировки немецких войск и овладение столицей Третьего рейха имел столь важное значение. Битва за Берлин и его падение должно было положить конец Великой Отечественной войне и стать закономерным исходом Второй Мировой войны 1939-1945 года.
Берлинская наступательная операция
В скорейшем завершении военных действий были заинтересованы все участники антигитлеровской коалиции. Принципиальные вопросы, а именно: кто будет брать Берлин, раздел сфер влияния в Европе, послевоенное устройство Германии и прочие были решены в Крыму на конференции в Ялте.
Противник понимал, что стратегически война проиграна, но в сложившейся обстановке пытался извлечь тактические выгоды. Его главной задачей стало затягивание войны с целью поиска выходов на сепаратные переговоры с западными союзниками СССР для получения более выгодных условий капитуляции.
Существует также мнение, что у Гитлера была надежда на так называемое оружие возмездия, которое находилось на стадии окончательной разработки и должно было перевернуть соотношение сил. Именно поэтому вермахту требовалось время, и потери здесь не играли никакой роли. Поэтому на советско-германском фронте Гитлер сосредоточил 214 дивизий, а на американо-английском только 60.
Подготовка наступательной операции, положение и задачи сторон. Соотношение сил и средств
Первый представлял собой глубокую оборону из трех полос шириной до сорока километров, с мощными опорными пунктами, инженерными заграждениями и подготовленными для затопления районами.
Операция советских войск по захвату Берлина начала разрабатываться в ходе зимнего наступления.
Замысел командования был таков – согласованными ударами трех фронтов прорвать Одерско-нейсенский рубеж, затем, развивая наступление, выйти к Берлину, окружить группировку противника, рассечь её на несколько частей и уничтожить. В дальнейшем, не позднее 15 суток с начала операции, достичь Эльбы для соединения с войсками союзников. Для этого Ставка решила привлечь 1-й и 2-й Белорусский и 1-го Украинский фронты.
Три советских фронта численно превосходили противника и располагали 21-й общевойсковой армией, 4 танковыми и 3 воздушными, кроме того, 10 отдельными танковыми и механизированными и 4 кавалерийскими корпусами. Предусматривалось также привлечение Балтийского флота, Днепровской военной флотилии, дальней авиации и части войск ПВО страны.Кроме того, в операции принимали участие польские соединения – они имели в составе 2 армии, танковый и авиационный корпус, 2 артиллерийских дивизии, минометную бригаду.
К началу операции советские войска имели преимущество над немецкими:
- в личном составе в 2,5 раза;
- в орудиях и минометах в 4 раза;
- в танках и самоходно-артиллерийских установках в 4,1 раза;
- в самолетах в 2,3 раза.
Начало операции
Наступление должно было начаться 16 апреля. Перед ним в полосе наступления 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов по одному стрелковому батальону от каждого попытались вскрыть огневые средства на переднем крае обороны противника.
В 5.00 назначенной даты стартовала артиллерийская подготовка. После этого 1–й Белорусский фронт под командованием маршала Жукова двинулся в наступление, нанося три удара: один главный и два вспомогательных. Главный в направлении на Берлин через Зеловские высоты и город Зелов, вспомогательные – севернее и южнее столицы Германии. Противник упорно сопротивлялся, и высоты с наскока взять не удалось. После ряда обходных маневров только к концу дня наша армия, наконец, взяла город Зелов.
В первый и второй день операции бои велись в первой полосе обороны немецких фашистов. Только 17 апреля удалось наконец пробить брешь во второй полосе. Немецкое командование попыталось остановить наступление, введя в бой доступные резервы, но не преуспели в этом. Сражения продолжались 18 и 19 апреля. Темпы продвижения оставались очень низкими. Фашисты не собирались сдаваться, их оборона была наполнена большим количеством противотанковых средств. Плотный артиллерийский огонь, скованность маневра из-за сложной местности – все это влияло на действия наших войск. Тем не менее 19 апреля под конец дня они прорвали третью, последнюю полосу обороны этого рубежа. В итоге за первые четверо суток войска 1-го Белорусского фронта продвинулись на 30 километров.
Войска 2-го Белорусского фронта, которыми командовал маршал Рокоссовский, по плану должны были наступать 20 апреля, но в целях облегчения задачи войскам 1-го Белорусского фронта начали форсировать Одер 18 числа. Своими действиями они оттянули часть сил и резервов противника на себя. Подготовка к основной фазе операции была завершена.
Штурм Берлина
Все 3 советских фронта перед 20 апреля в основном выполнили задачу по прорыву Одерско-нейсенского рубежа и уничтожению гитлеровских войск в пригородах Берлина. Пора было переходить к штурму самой немецкой столицы.
Начало сражения
Войска 1-го Белорусского фронта 20 апреля приступили к обстрелу окраин Берлина дальнобойной артиллерией, а 21 прорвали первый обводной рубеж. С 22 апреля бои велись уже непосредственно в городе. Расстояние между наступавшими с северо-востока войсками 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронта с юга сократилось. Создались предпосылки полного окружения немецкой столицы, также появилась возможность отсечь от города и взять в кольцо крупную группировку 9-й пехотной армии противника численностью до двухсот тысяч человек, с задачей не допустить ее прорыва в Берлин или отхода на запад. Этот план был воплощен в жизнь 23 и 24 апреля.
Чтобы избежать окружения, командование вермахта решило снять все войска с западного фронта и бросить на деблокаду столицы и окруженной 9-й армии. С 26 апреля часть сил 1-го Украинского и 1-го Белорусского фронтов заняли оборону. Нужно было не допустить прорыва как изнутри, так и снаружи.
Бои по уничтожению окруженной группировки продолжались вплоть до 1 мая. На отдельных участках немецко-фашистским войскам удавалось прорвать кольцо обороны и выйти в западном направлении, но эти попытки вовремя пресекались. Лишь мелкие группы смогли пробиться и сдаться американцам. Всего же на этом участке удалось взять в плен войсками 1-го Украинского и 1-го Белорусского фронтов около 120 тысяч солдат и офицеров, большое количество танков и полевых орудий.
25 апреля советские войска встретились с американскими на Эльбе. Посредством грамотно организованной обороны и выходом к Эльбе подразделения 1-го Украинского фронта создали очень удачный плацдарм. Он приобрел важное значение для последующего наступления на Прагу.
Кульминация Берлинской битвы
Тем временем в Берлине боевые действия достигли своего апогея. Штурмовые отряды и группы осуществляли продвижение вглубь города. Они последовательно перемещались от здания к зданию, от квартала к кварталу, от района к району, уничтожая очаги сопротивления, нарушая управление обороняющихся. В городе использование танков носило ограниченный характер.
Однако танки в битве за Берлин сыграли немаловажную роль. Закаленных в танковых сражениях на Курской дуге, при освобождении Белоруссии и Украины танкистов Берлином было не испугать. Но применялись они только в плотном взаимодействии с пехотой. Одиночные попытки, как правило, приводили к потерям. С определенными особенностями применения столкнулись и артиллерийские подразделения. Часть их придавалась штурмовым группам для стрельбы прямой наводкой и стрельбы на разрушение.
Штурм Рейхстага. Знамя над Рейхстагом
27 апреля начались бои за центр города, которые не прерывались ни днем, ни ночью. Берлинский гарнизон не прекращал борьбы. С 28 апреля она снова разгорелась вблизи Рейхстага. Организовали ее войска 3-й ударной армии 1-го Белорусского фронта. Но подойти вплотную к зданию наши бойцы смогли только 30 апреля.
Штурмовым группам раздали красные флаги, один из которых, принадлежавший 150-й стрелковой дивизии 3-й ударной армии 1-го Белорусского фронта, позже стал Знаменем Победы. Его водрузили 1 мая на фронтоне здания бойцы стрелкового полка Идрицкой дивизии М.А.Егоров и М.В Кантария. Это был символ взятия главной фашистской цитадели.
Знаменосцы Победы
В то время как полным ходом шла подготовка к Параду Победы в июне 1945 года, даже не возникло вопроса, кого назначить знаменосцами Победы. Именно Егорову и Кантарии было поручено выступить ассистентами знаменщика и пронести Знамя Победы по главной площади страны.
Маршал Г. К. Жуков, который принимал тот знаменитый парад, посмотрел на репетицию проноса знамени и пришел к выводу, что для героев битвы за Берлин это будет слишком сложно. Поэтому он распорядился вынос Знамени отменить и провести парад без этой символической части.
Но через 20 лет два героя все-таки пронесли Знамя Победы по Красной площади. Это случилось на Параде Победы 1965 года.
Взятие Берлина
Штурмом Рейхстага взятие Берлина не закончилось. К 30 мая немецкие войска, оборонявшие город, были рассечены на четыре части. Управление ими оказалось полностью нарушено. Немцы оказались на грани катастрофы. Этим же днем фюрер свел счеты с жизнью. 1 мая начальник генштаба вермахта генерал Кребе вышел на переговоры с советским командованием и предложил временно прекратить боевые действия. Жуков выдвинул единственное требование – безоговорочная капитуляция. Оно было отклонено, и штурм возобновился.
Битва за Берлин завершилась, но наступательная операция продолжалась. 1-й Украинский фронт начал перегруппировку, целью которой являлось наступление на Прагу и освобождение Чехословакии. В то же время 1-й Белорусский к 7 мая вышел широким фронтом к Эльбе. 2-й Белорусский достиг берега Балтийского моря, а также вступил во взаимодействие со 2-й английской армией, позиционирующейся на Эльбе. В дальнейшем он начал освобождение датских островов в Балтийском море.
Итоги штурма Берлина и всей Берлинской операции
Активная фаза Берлинской операции продолжалась чуть больше двух недель. Ее итоги таковы:
- разгромлена крупная группировка гитлеровцев, командование вермахта практически лишилось управления оставшимися войсками;
- пленена основная часть высшего руководства Германии, а также почти 380 тысяч солдат и офицеров;
- получен опыт применения разных родов войск в городских боях;
- внесен неоценимый вклад в советское военное искусство;
- по разным оценкам, именно Берлинская операция разубедила руководство США и Британии начинать войну против СССР.
В ночь на 9 мая генерал-фельдмаршал Кейтель в Потсдаме подписал акт, означавший полную и безоговорочную капитуляцию Германии. Так 9 мая стал Днем Великой Победы. Там же вскоре прошла конференция, на которой была решена судьба послевоенной Германии и окончательно перекроена карта Европы. До финала Второй мировой войны 1939-1945 года оставалось еще несколько месяцев.
Все герои битвы были отмечены руководством СССР. Более шестисот человек удостоились звания Героя Советского Союза.
Были награждены более миллиона человек. Кроме наших солдат, медали получили и военнослужащие войска польского, особо отличившиеся в боях. Таких наград, учрежденных за победы в городах за границами СССР, в общей сложности семь.
Но был, оказывается, еще и третий вариант. Его сочинил писатель Виктор Суворов. Суворов придумал, как Сталин мог предотвратить всю Вторую мировую войну. Рецепт простой: Сталин должен был "независимо от позиции Британии, Франции или Польши официально объявить, что Советский Союз будет защищать польскую территорию как свою собственную". (Суворов, "День 'М'", глава "Пролог на Халхин-голе"). А что? Сталин ведь любил называть себя "русским человеком грузинского происхождения". Вот и проявил бы с грузинской щедростью широту русской души…
Советское руководство совершенно справедливо рассматривало Польшу, как потенциального противника. В стратегическом плане обороны, составленным в марте 1938 года начальником Генштаба маршалом Шапошниковым, наиболее вероятными противниками называются "фашистский блок — Германия, Италия, поддержанные Японией и Польшей". (Цит. по Лев Безыменский, "Гитлер и Сталин перед схваткой", стр. 495). Чтобы допустить, что в этих условиях Советское правительство могло принять на себя односторонние обязательства по защите Польши, надо считать Сталина, по меньшей мере, идиотом. Или ангелом. Буквально — с нимбом и крылышками. Ни идиотом, ни, тем более, ангелом, Сталин, мягко говоря, не был. Несмотря на крайнюю натянутость польско-советских отношений, он готов был выступить на помощь полякам, однако требовал четких и внятных гарантий военного сотрудничества — как от англичан и французов, так и от правительства самой Польши. И эта позиция была совершенно понятна не только руководителям приехавших в Москву военных миссий генералу Думенку и адмиралу Драксу, но и Чемберлену с Даладье. Франция и Англия, наконец, попытались оказать на Польшу дипломатическое давление. Французский министр иностранных дел Бонне требовал от посла в Варшаве: "Необходимо, чтобы Вы лично решительно поставили перед г-ном Беком вопрос о необходимости для польского правительства принять русскую помощь… Вы добавите, что мы не можем предполагать, что, отказываясь обсуждать стратегические условия ввода русских войск, Польша приняла бы на себя ответственность за возможный провал военных переговоров в Москве и за все вытекающие из этого последствия". (Телеграмма Бонне послу Франции в Польше Л. Ноэлю. 16 августа 1939 г., "Год кризиса 1938–1939", стр. 255–265). Аналогично действовали и британские дипломаты. Однако ответ Бека был категоричен: "У нас нет военного договора с СССР; мы не хотим его иметь… Мы не допустим, что в какой-либо форме можно обсуждать использование части нашей территории иностранными войсками". (Телеграмма посла Франции в Польше Л. Ноэля министру иностранных дел Франции Ж. Бонне. 19 августа 1939 г., Там же, стр. 278–279.)
Я тоже от души желаю успеха польским коллегам гражданина Резуна-Суворова. Я даже не сомневаюсь в том, что они доведут до успешного результата свои замечательные исследования и непременно докажут, что, дескать, если бы советские войска не вошли на территорию Западной Украины и Западной Белоруссии, то мудрый польский главнокомандующий маршал Рыдз-Смиглы и его храбрый министр полковник Бек непременно бы победили Гитлера. Да что там мелочиться! Если я правильно понял Суворова, то к 15 сентября Бек и Рыдз-Смиглы уже практически победили! Изысканиям "польских коллег" я нисколько не удивляюсь, потому что с детства твердо знаю: Вторую мировую войну выиграли три танкиста вместе с собакой и капитаном Клоссом. Про это даже стишок есть. Детский. "Когда Берлин поляки брали, им русские немножко помогали".
Тут я хочу сделать небольшое отступление. В своей книге "1806 год" великий военный историк и теоретик Карл Клаузевиц подробно разбирает "двойное сражение" Йена-Ауэрштедт. И если разгром части прусской армии основными силами Наполеона (Йена) Клаузевиц считает закономерным, то разгром под Ауэрштедтом армии Гогенлоэ (45 тысяч) одним только корпусом Даву (27 тысяч) ученый считает полным бредом, поскольку соотношение сил и, особенно, их расположение "сулило блестящую победу". Однако на основании бездарности поражения, Клаузевицу и в голову не приходит объявлять, будто под Ауэрштедтом пруссаки победили французов.
Историки называют разные даты бегства польского руководства в Румынию. Лиддел Гарт, например, считает, что это произошло еще 12 сентября. Точно известно только то, что советские войска вступили на территорию Польши 17 числа — то есть после того, как польская армия была фактически разгромлена, а маршал Рыдз-Смиглы, полковник Юзеф Бек и президент Игнаций Мосцицький, вместе со всем правительством и верховным командованием бежали из страны и навсегда исчезли из истории и европейской политики.
16 апреля 1945 года началась Берлинская операция Красной армии, завершившаяся взятием столицы нацистской Германии и самоубийством Гитлера. Этому наступлению предшествовал спор о том, какой из союзных армий брать Берлин.
В мемуарах Чуйков рассказал, как было отменено февральское наступление на Берлин: "4 февраля командующий 1-м Белорусским фронтом собрал на совещание в штаб 69-й армии, куда он прибыл сам, командармов Берзарина, Колпакчи, Катукова, Богданова и меня. Мы… обсуждали план наступления на Берлин, когда раздался звонок по аппарату ВЧ. Я сидел почти рядом и хорошо слышал разговор по телефону. Звонил Сталин. Он спросил Жукова, где тот находится и что делает. Маршал ответил, что собрал командармов в штабе армии Колпакчи и занимается вместе с ними планированием наступления на Берлин. Выслушав доклад, Сталин вдруг совершенно неожиданно, как я понял, для командующего фронтом потребовал прекратить это планирование и заняться разработкой операции по разгрому гитлеровских войск группы армий "Висла", находившихся в Померании".
Георгий Жуков в "Воспоминаниях и размышлениях" постарался опровергнуть Чуйкова: "…Такого совещания в штабе 69-й армии не было. Поэтому и разговора по ВЧ со Сталиным, о котором пишет Чуйков, также не было. 4–5 февраля я был в штабе 61-й армии, которая развёртывалась на правом крыле фронта в Померании для действий против померанской группировки противника. Не мог быть на этом мифическом совещании и командующий 1-й гвардейской танковой армии, так как согласно директиве фронта от 2 февраля 1945 года… он производил с утра 3 февраля перегруппировку войск армии с Одера в район Фридеберг – Берлинхен – Ландсберг. Командующий 2-й гвардейской танковой армией генерал Богданов также не мог быть на совещании по причине болезни (в это время исполнял обязанности командарма генерал А. И. Радзиевский). Да и сам Чуйков 3 февраля находился в городе Познани, откуда он доносил мне о ходе борьбы за город. Видимо, память подвела Чуйкова".
Победители, патриоты, карьеристы. Кем были маршалы Сталина?
4 февраля, действительно, никакого совещания Жукова с командармами не было, потому что оно состоялось 10 февраля. Этим днём помечен план Берлинской наступательной операции 1-го Белорусского фронта, доложенный Жуковым Сталину по ВЧ в 15 часов 15 минут. Маршал утверждал: "Противник производит перегруппировку войск группы армий "Висла" с целью организовать устойчивую оборону на подступах к Штеттину и на рубеже реки Одер. Стремясь не допустить выхода наших войск к Штеттину и изоляции Померанской группировки, противник усиливает левое крыло группы армий "Висла", перебрасывая соединения с Курляндского плацдарма и из Восточной Пруссии. Одновременно усиливает 9-ю армию, прикрывающую Германию с востока, выдвигая в первую линию новые дивизии: 21-ю танковую дивизию, 25-ю мотодивизию, 15-ю танковую дивизию СС, 212-ю танковую дивизию и пехотную дивизию "Деберитц", для развития и укрепления обороны по западному берегу реки Одер и по системе озёр восточнее Берлина. Кроме этого, спешно перебрасывает с Западного фронта на берлинское направление 6-ю танковую армию СС общей численностью до шести танковых и до шести пехотных дивизий. Цель операции – сорвать оперативное сосредоточение противника, прорвать его оборону на западном берегу реки Одер и овладеть Берлином".
"Встреча на Эльбе": советские и американские войска, встретившиеся в немецком городе Торгау, 25 апреля 1945 года
Далее маршал перечислил задачи армиям фронта по дням и этапам операции. В целом это был тот же план, который 1-й Белорусский фронт реализовал в апреле, когда Сталин наконец дал добро на наступление на Берлин. Столицу Германии предполагалось охватить с северо-запада и юго-запада, а затем уничтожить окружённую группировку концентрическими ударами со всех направлений. На Берлин должны были наступать пять общевойсковых и две танковые армии, усиленные двумя отдельными танковыми корпусами. В заключение Жуков сообщал: "Перегруппировку сил и средств с правого фланга фронта на реку Одер я могу начать только с переходом 2-го Белорусского фронта в наступление, т. е. с 10.2.45 и закончить её 18.2.45. В связи с этим войска, предназначенные для действий на Берлин, будут подготовлены к переходу в наступление лишь 19-20.2.45. До этого времени необходимо произвести перегруппировку сил и средств фронта, отремонтировать материальную часть боевых машин, пополнить запасы и организовать бой".
Немцы не могли сосредоточить на Одере к моменту начала планируемого наступления 1-го Белорусского фронта достаточные силы с Западного фронта. Да и перебрасывались эти силы – 6-я танковая армия СС – не на Одер, а в Венгрию. Гитлер хотел защитить последние нефтяные месторождения и перерабатывающие заводы в западной Венгрии и восточной Австрии и предотвратить атаку на Вену с захваченного 2-м Украинским фронтом Гронского плацдарма. Если бы советские войска заняли Австрию, они отрезали бы немецкую группировку в Италии и ударили бы в тыл оборонявшейся на южном фланге Западного фронта группе армий "Г". Переброска 6-й танковой армии СС в Венгрию позволила ликвидировать Гронский плацдарм и остановить советское наступление в Венгрии, но зато сделала Берлин беззащитным в чисто военном отношении. Группировка немецких войск в Померании, угрозой со стороны которой Жуков в мемуарах оправдывал отказ от немедленного наступления на Берлин, значительно уступала в силах и средствах противостоявшим ей армиям 1-го и 2-го Белорусского фронтов и всерьез угрожать им не могла. Однако тут в игру вмешалась политика.
20 января Сталин повернул основные силы 2-го Белорусского фронта вместо Померании в Восточную Пруссию. А 10 февраля на Померанию были развернуты и основные силы 1-го Белорусского фронта. Дело в том, что "дядюшка Джо" не доверял своим западным партнерам. Он полагал, что после падения Берлина Германия сразу же капитулирует. Тогда, как опасался Сталин, войска Великобритании и США смогут высадиться в той же Померании и Восточной Пруссии. Да не одни, а вместе с польским правительством в изгнании, которое могло бы при поддержке союзников взять власть на этих территориях, которые по договоренностям "Большой тройки" отходили Польше, а затем могло бы попытаться взять власть и в Варшаве. Никаких подобных планов у Черчилля и Рузвельта и в мыслях не было, но Сталин решил на всякий случай прежде Берлина захватить Восточную Пруссию и Восточную Померанию, а заодно и Курляндию, где в марте советские войска пошли в очередное, совершенно бессмысленное с военной точки зрения, наступление.
Отчаяние нацистской пропаганды: лозунг "Победа или Сибирь" на стене одного из берлинских домов весной 1945 года
Но, увлекшись завоеванием Померании и Восточной Пруссии, Сталин упустил время. Немцы успели восстановить разгромленную на Висле 9-ю армию, и теперь Берлин обороняли пополненные в тылу, вновь сформированные или переброшенные с Запада 14 дивизий. Войска 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов превосходили их по численности примерно в 10 раз, но все же задача была несколько сложнее, чем в феврале, когда между Одером и Берлином почти не было боеспособных немецких дивизий. Союзники, окружив основные силы Западного фронта немцев, в конце марта, хотя и находились еще в 300 км от Берлина, тем не менее получили возможность совершить бросок к столице Германии. Немецких войск к западу от Берлина почти не осталось. Пять дивизий 11-й армии немцев, пытавшиеся деблокировать Рурский "котёл", были окружены в горах Гарца.
70 лет глобальной "остановке"
Если бы американцы не остановились 13 апреля на плацдармах за Эльбой в 85 км от Берлина, а продолжили наступление главными силами, немецкая 12-я армия не только не смогла бы нанести успешный контрудар по одному из двух американских плацдармов за Эльбой, но и просто не продержалась бы больше суток. Эйзенхауэр и генерал Омар Брэдли, командующий 12-й группой армий, утверждали, что наступление на Берлин могло стоить американским войскам 100 тысяч убитых и раненых. Вольно или невольно, но эти потери они значительно преувеличивали, может быть, для того, чтобы чисто военными соображениями замаскировать перед своими подчиненными преимущественно политическую составляющую решения Рузвельта и Трумэна не брать Берлин, чтобы не раздражать Сталина, считавшего столицу Германии своей законной добычей. Утверждение Брэдли, будто "подступы к Берлину с востока были несравненно удобнее для продвижения войск, чем подступы с запада, так как к западу от Берлина простиралась заболоченная местность", похоже на попытку оправдать естественными причинами политическое решение не брать Берлин. В действительности местность к востоку от Берлина столь же пересечена озерами и болотистыми участками, как и к западу от города. Главное же – к востоку от Берлина находился укрепленный район на Зееловских высотах, тогда как к западу от города, в том числе и на Эльбе, никаких укреплений не было, почему командующий 9-й американской армией генерал Уильям Симпсон и рассчитывал за сутки достичь Берлина.
Если американские или британские силы первыми достигнут Берлина, то вынуждены будут уступить завоеванное или рисковать большой конфронтацией с СССР
Американский военный историк Стивен Т. Росс пишет в книге American War Plans 1941–1945 : The Test of Battle: "12 апреля 9-я американская армия захватила два плацдарма за Эльбой. В результате немецкой контратаки один из них был потерян, но другой удержан. Передовые части 9-й армии были в 50 милях (80 км. – Б. С.) от Берлина. Советы были в 35 милях (56 км. – Б. С.) от города. Если бы союзники решили двинуться на Берлин, передовые части 9-й армии, однако, должны были получить дополнительное снабжение и подкрепления, перед тем как продвигаться вперед, но всякая мысль о быстром ударе с целью овладеть городом была оставлена с началом массированного советского наступления 16 апреля. Американцы были готовы рассмотреть возможность броска на Берлин, если бы обстоятельства позволили. Черчилль снова поднял этот вопрос в середине апреля, но Эйзенхауэр прилетел в Лондон 17 апреля и переубедил премьер-министра". Фактически Росс признал политический характер принятого решения не брать Берлин: "Эйзенхауэру и другим было неясно, что выиграет англо-американская коалиция, если возьмет Берлин. (…) Если американские или британские силы первыми достигнут Берлина, то вынуждены будут уступить завоеванное или рисковать большой конфронтацией с СССР еще до завершения войны с Японией".
Симпсон разработал план, согласно которому после сосредоточения в течение двух суток необходимых сил двух дивизий американские войска за 24 часа достигли бы Берлина. Это был "План расширения плацдарма на реке Эльбе с включением в него Потсдама (пригород Берлина)". Но 15 апреля командующий группой армий Омар Брэдли и главнокомандующий Эйзенхауэр этот план окончательно отвергли. В этот день Симпсон побывал в штабе Брэдли в Висбадене. Командующий группы армий сказал ему: "Ты должен остановиться на Эльбе. Ты не должен продвигаться дальше в направлении Берлина. Мне очень жаль, Симп, но это так". "Откуда, черт побери, ты это взял?!" – не слишком вежливо осведомился Симпсон. "От Айка", – ответил Брэдли. Симпсон был ошеломлен и, как он вспоминал позднее, у него "сердце разрывалось": "Я вернулся в самолет в каком-то оцепенении. Все, о чем я мог думать, – это как я расскажу об услышанном своему штабу, своим командирам корпусов? И главное, как я сообщу об этом своим солдатам?" Он был убежден, как тогда, так и много лет спустя, что его армия могла бы дойти до Берлина за 24 часа, о чем и сообщил своим генералам по возвращении в штаб. Добавлю, что некоторые историки, например, британский генерал-майор Джон Стросон, считают, что если бы на месте Симпсона был бы Джордж Паттон, который привык сперва действовать, а потом уже спрашивать разрешения у начальства, то Берлин бы американцы взяли.
Зубы Гитлера лежат в Москве. Расследования Ланы Паршиной
Между тем план Симпсона был вполне реален и выполним без больших потерь. Дивизиям 9-й американской армии могли в тот момент противостоять только дивизия "Шарнхорст" (5 тыс. человек) и боевая группа "Бург" (8–10 тыс. человек, самая сильная в 12-й армии). Против них Симпсон мог бросить 83 и 84-ю пехотные и 2-ю танковые дивизии, которые насчитывали около 60 тыс. человек. Слово "пехотные" не должно вводить нас в заблуждение. На самом деле американские дивизии были полностью моторизованы и по числу автомашин превосходили германские моторизованные дивизии. Так что до Берлина американским солдатам пришлось бы не пешком идти, а ехать на автомобилях и бронетранспортерах, благо шоссе там имелись. Для того чтобы нанести потери в 100 тысяч человек, каждому из солдат двух немецких дивизий надо было убить или ранить не менее 7 американцев. В реальности, когда американцы 27 апреля предприняли демонстрационное наступление к востоку от Эльбы, чтобы отвлечь немецкие силы с Восточного фронта, они без труда продвинулись на 20 км и разгромили и пленили германский резервный пехотный полк.
Британский фельдмаршал Бернард Монтгомери и маршал Советского Союза Георгий Жуков в Берлине, июль 1945 года
Конечно, какие-то потери американцы бы понесли, но они были бы несравненно ниже цифры, названной Брэдли. За примером далеко ходить не надо. 20 апреля, после пятидневных боев, 3-я и 45-я дивизии американского 15-го корпуса (45 тыс. человек) взяли Нюрнберг, за который 12-тысячный гарнизон, включавший один полк 17-й моторизованной дивизии СС, сражался с особым упорством: этот город был "партийной столицей" нацистов. Потери американцев во время штурма составили 130 убитых. Погибли также более 370 мирных жителей и иностранных рабочих и около 400 немецких солдат. Вряд ли бы при взятии Берлина при схожем соотношении сил американские потери были существенно больше.
Подкрепить две дивизии генерала Вальтера Венка мог гарнизон Потсдама – 1500 человек и два батальона из "Великой Германии" и "Лейбштандарта Адольф Гитлер", составлявшие гарнизон Берлина и насчитывавшие 2400 человек. Впрочем, не факт, что Гитлер рискнул бы оставить столицу совсем без гарнизона и что хватило бы горючего для переброски этих батальонов. Сам Венк так описывал ситуацию в мемуарах: "Если бы американцы предприняли масштабное наступление, они с легкостью взломали бы нашу оборону. А что бы могло остановить их после нас? Между нашими позициями и Берлином не было ничего". Добавлю, что в воздухе уже не было ни одного самолета люфтваффе. Все другие немецкие войска находились восточнее Берлина, на Одерском фронте, и не успели бы прибыть в Берлин раньше американцев.
Если бы американское наступление к Берлину продолжилось, то Гитлер, скорее всего, не стал бы оборонять столицу, а, как и первоначально намеревался, отправился бы в Альпийскую крепость вместе со стоявшей на Одере 9-й немецкой армией, в том числе лелея надежду, что между советскими и американскими войсками произойдут боевые столкновения в районе Берлина, и это спасет Германию от краха. Комендант Берлина Гельмут Вейдлинг показал на допросе, что 28 апреля "фюрер долго размышлял. Он расценивал общую обстановку как безнадежную. Это было ясно из его длинных рассуждений, содержание которых вкратце можно свести к следующему: если прорыв даже и будет успешным, то мы просто попадем из одного "котла" в другой. Он, фюрер, тогда должен будет ютиться под открытым небом или в крестьянском доме и ожидать конца. Лучше уж он останется в Имперской канцелярии".
Фюрер тогда должен будет ютиться под открытым небом или в крестьянском доме и ожидать конца. Лучше уж он останется в Имперской канцелярии
Ход Берлинской операции хорошо известен. Остановлюсь только на одном вопросе – о советских потерях. По официальным данным, приведенным в сборнике, составленном под руководством генерал-полковника Григория Кривошеева, потери советских войск в Берлинской операции составили 78 291 убитых и пропавших без вести. В данном случае почти всех пропавших без вести следует отнести к погибшим, так как пленных немцы практически не брали. Кроме того, безвозвратные потери в 2825 человек понесли участвовавшие в Берлинской операции 1-я и 2-я армии Войска польского. Однако есть все основания полагать, что официальные российские данные о безвозвратных потерях многократно занижены. Согласно вполне официальным польским данным, две польские армии в Берлинской операции потеряли 7200 человек погибшими и 3800 пропавшими без вести, что дает безвозвратные потери в 11 тысяч человек, т. е. в 3,9 раза больше, чем в сборнике Кривошеева.
Согласно этому же сборнику, 1-й Украинский фронт маршала Ивана Конева безвозвратно потерял в Берлинской операции 27 580 человек. Однако в беседе с известным американским журналистом Корнелиусом Райаном Иван Степанович назвал совсем другие цифры. По словам Райана, "маршал Конев сообщил мне, что только его войска потеряли во всех сражениях от Одера до Берлина, включая южный фланг, направлявшийся к Эльбе. 150 000 убитыми". В этом случае получается, что официальные данные о безвозвратных потерях 1-го Украинского фронта в Берлинской операции занижены в 5,4 раза. Если оценивать реальные советские безвозвратные потери на основе действительных потерь двух польских армий, то они составят около 305,3 тыс. человек, а если на основе реальных потерь 1-го Украинского фронта, – то 422,8 тыс. человек. Точный размер потерь мы сейчас уже не установим, но они наверняка превышали 300 тысяч погибших. Такова была цена амбиций Сталина, который из соображений престижа хотел, чтобы Берлин непременно взяла Красная армия.
Читайте также: