Почему хелависа уехала в израиль
Обновлено: 15.09.2024
Несколько лет назад Мария Метлицкая, автор всенародно любимых книг, переехала в Израиль, где все другое: климат, язык, традиции, люди. Почему она решилась на эмиграцию? И каково это — так радикально изменить жизнь?
Фуникулер в Хайфе, где теперь живет Мария Метлицкая
Хочу быть нормальной бабушкой
Почти пять лет мы с детьми жили в разных странах, встречались раз в полгода, и это меня не устраивало. Категорически. Дело в том, что мы с сыном очень близки, так было всегда. Он мне друг, поддержка, опора и смысл жизни.
А еще было очень тяжело сознавать, что мой собственный внук со мной очень мало знаком. Конечно, когда он с родителями приезжал в Москву или мы бывали в Израиле, я водила его в театр и зоопарк, засыпала подарками. Но это был какой-то суррогат. Знаете, как воскресный папа, родитель-праздник: в воспитании он участия не принимает, как растет ребенок, не знает, и все это компенсирует дорогими вещами и игрушками.
А мне очень хотелось стать настоящей бабушкой, теплой и уютной, родной и близкой, чтобы внук по мне скучал. Хотела рассказывать ему сказки и семейные истории. Хотела ежедневно наблюдать, как он растет, ходить с ним гулять, учить его читать и писать. Словом, быть всегда рядом.
Я знаю, о чем говорю. У меня самой была именно такая бабушка — она меня растила и воспитывала, дала мне столько, что оценить невозможно. Я делилась с ней бедами и радостями. Бабушка держала прохладную руку на моем горячем лбу, когда я болела.
Сейчас у меня появилась возможность быть такой бабушкой для своего внука. И я очень стараюсь! Надеюсь, у меня получается.
Мария Метлицкая с внуком и невесткой
Отличие туризма от эмиграции
Конечно, мы не раз бывали в Израиле. Но одно дело приехать на время, в отпуск. И совсем другое — на всю жизнь. Не представляю, что чувствовали советские репатрианты, которые понимали, что вернуться домой не смогут никогда, что никогда не увидят родные места и навсегда оставили друзей, близких и родственников.
Уезжали мы из Москвы в ноябре. Уже лежал первый снежок, и было довольно холодно. А здесь — двадцать три градуса. И запахи! Пахло цветами, горячим асфальтом, хорошим кофе, пряностями.
Будь я туристкой, с радостью и беззаботно погрузилась бы в эту праздничную атмосферу. Но нам предстояло начинать новую жизнь. А для женщины в любом новом месте что главное? Свить гнездо. Я очень люблю обустраивать жилье. Мне важно, чтобы дома было красиво, уютно, чтобы было как дома.
И это первое и, наверное, самое трудное испытание. Нам предстояло довольно долго прожить в съемной квартире. С одной стороны, знаешь, что это твой дом на многие месяцы. Но в то же время осознаешь, что это не твое, чужое, к тому же рано или поздно отсюда придется съехать. Это ощущение временности, отсутствия стабильности мне очень мешало, даже, можно сказать, выводило из равновесия.
Но я заставила себя принять ситуацию и постаралась относиться к этому жилью как к собственному: навела уют, расставила мебель и вещи так, чтобы было тепло и привычно.
Тяжело ли было? Еще бы. Перемены всегда даются непросто, а уж если тебе за… Но меня спас характер: я стараюсь никогда не жалеть о принятых решениях. И в минуты сомнений — а они были, куда же без этого — убеждать себя и окружающих, что поступила так, как надо, по-другому было нельзя.
Я пыталась во всем находить положительные моменты. Дети рядом, вся семья в сборе. Тепло, солнечно. Квартирка так себе, зато с садом.
В этом саду на следующий день мы и отметили переезд. Устроили настоящий праздник. А уже назавтра у нас началась будничная жизнь: документы, медстраховки, счет в банке. Да мало ли бюрократических забот.
А тревога не отступала. Ничего-ничего, решила я. Ничто так не успокаивает и не приводит в чувство, как вкусная еда и лучше — привычная, которую все в семье любят.
Что готовят почти во всех российских домах? Конечно, борщ! Ароматный, красивого цвета, сваренный по всем правилам, с островком сметаны посередине тарелки. Вот сейчас пишу и прямо чувствую этот волшебный вкус: в меру соленый, в меру сладковатый, с кислинкой от помидоров и лимонного сока, с аппетитным кусочком мяса.
Ну что вам сказать? Никогда в жизни я не готовила борщ четыре часа. Все валилось из рук. Борщ не помог.
Но было и еще одно средство утешиться, убедиться в правильности выбранного решения: море. Я обожаю его шум, запах, волны. Могу смотреть на него до бесконечности. Мы гуляли по набережной и дышали, дышали… А вокруг шелестели пальмы и цвели разноцветом пышные бугенвиллии.
Есть ли языковой барьер в Израиле
Выучить иврит мне оказалось сложно. Но в Израиле очень многие говорят по-русски. И, конечно, есть русские магазины, где радуют глаз знакомые упаковки: докторская колбаса, зефир в шоколаде, мороженое российских брендов, сушки с маком, вяленая тарань.
И все-таки, хотя здесь, как пел еще Владимир Высоцкий, "на четверть бывший наш народ", израильтяне совсем другие — и по менталитету, и по темпераменту.
Главное — народ здесь дружелюбный, в любой ситуации готовы прийти на помощь: подсказать, проводить, объяснить.
Если, к примеру, случайно споткнешься, вся улица, молодые и не очень, тут же бросятся тебе на помощь. Поднимут, отряхнут, предложат проводить и посочувствуют.
Здесь можно, скажем, забыть в магазине кошелек и не беспокоиться — назавтра его точно вернут.
Совершенно нет агрессии. Подрежут на дороге и в качестве извинения разведут руками и улыбнутся: дескать, прости!
При этом люди экспансивные, южные, орут будь здоров. Поначалу я пугалась: сейчас будет драка? Надо мной смеялись: "Что ты! Они разговаривают!"
Страна-пионерлагерь
Израиль немного смешной, наивный, но с бо-ольшой хитрецой! Как сказал наш друг, пионерлагерь. И вправду, похоже.
Да, здесь многое делается кое-как, небрежно. Но к действительно важным проблемам относятся очень серьезно. И если приходит беда, все встают плотной стеной и забывают о склоках и спорах. Этим страна меня покорила. Один за всех, все за одного — здесь не просто слова. В беде здесь точно не бросят.
Однажды ехали в рейсовом автобусе, и одному из пассажиров стало плохо. Что вы думаете? Автобус резко развернулся, водитель ушел с маршрута и помчался в сторону госпиталя. Никто не возмущался, что вы! А ведь наверняка кто-то опаздывал на работу, кто-то ехал к врачу или торопился по другим делам.
Человеческая жизнь — это главное, она здесь ценнее всего. Дает о себе знать горький исторический опыт.
Отношение к детям и старикам потрясающее. Каждому ребенку улыбнутся, погладят по голове и обязательно похвалят: "Какой ты красивый! Какая у тебя кофточка! Какие у тебя чудесные брючки! Ты ходишь в школу? А в садик? А как зовут твою маму?"
У каждого пожилого человека есть помощница. Оплачивает ее государство. На улицах и магазинах то и дело видишь, как в креслах едут старички, которых везут эти самые помощницы.
Старушки, накрашенные и приодетые, с обязательным маникюром и педикюром, увешанные браслетами и цепочками, собираются стайками и пьют кофе. Общаются. Пожилые мужчины пьют кофе, играют в карты и спорят о политике.
Конечно, Израиль провинциален. И к этому тоже непросто привыкнуть. Это не снобство, нет. Просто у нас, москвичей, были другие возможности: музеи, театры, концертные залы. Но с возрастом, знаете ли, провинция обретает симпатичные и милые черты — здесь точно спокойнее.
Мария Метлицкая с мужем
Иерусалим молится, Тель-Авив отдыхает, а Хайфа работает
Постепенно мы узнавали страну, открывали ее для себя, как книгу: страницу за страницей, главу за главой.
Израиль маленький, но сколько в нем разного! Прежде всего немыслимая концентрация древностей, развалин, памятников старины, остатков прежних завоеваний, следов различных культур. А сколько национальностей, вкусов, традиций и обычаев! Такого, уверена, нет больше нигде.
Сразу три моря: Мертвое, Средиземное, Красное. Множество религий: арабы-христиане, арабы-мусульмане, бахаисты, иудеи и просто сочувствующие. И несочувствующие.
Помните "Бриллиантовую руку": "Стамбул — город контрастов". Так вот, таких контрастов, как в Израиле, нет нигде. Высотный, сверкающий, не уступающий лучшим городам Европы, неумолкающий, гудящий и громкий Тель-Авив, с его музеями, театрами, барами, ресторанами и ночными клубами.
Застывший во времени золотистый Иерусалим с его священными историческими местами.
И деловитая Хайфа, собравшая офисы всех мировых компаний.
Прекрасные больницы - чистейшее белье, новейшее медоборудование, почти ресторанная еда. А очереди к специалисту можно ждать по полгода.
Море цветов, под каждым кустиком – капельное орошение, страна цветет круглый год, ухоженные парки. И это в бывшей пустыне — стране еще нет и века. Роскошные детские площадки, безопасные, пестрые и… грязь, грязь, грязь. Бумажки и окурки, пакетики от чипсов и обертки от мороженого то и дело кидают мимо урны.
Патриотизм — настоящий, без ложного пафоса. Национальные флаги на балконах и на машинах. И — склоки по любому поводу. Скандалы в правительстве: евреи шумный народ. И каждый считает себя самым умным.
Улыбки, отсутствие хамства, желание помочь и — отвратительный сервис! Никто не торопится. Вообще никто! Нам, избалованным москвичам, это в диковину. Со временем поняли: просто жарко. Жарко и неохота.
Но даже в отсутствие сервиса - бесконечная доброжелательность.
Ну, вот пример. Муж приехал в гараж немного раньше времени. У автомеханика перерыв на обед. Улыбка: пять минут, извини! И тут же протягивает кофе и бутерброд — угощайся!
Семья сына Марии Метлицкой
Сердце пополам
Уже через год я поймала себя на ощущении, что я дома. Появилась своя продавщица в супермаркете, которая готова посоветовать, что купить. Своя аптекарша. Свои парикмахер и маникюрша. Есть мастер, который лечит мой ноутбук, и слесарь, который чинит мой кран. Завелись любимые магазины и кафе. Мы стали постепенно обрастать знакомствами.
Да, я скучаю, и в первую очередь по друзьям. А еще по городу, в котором родилась и который еще недавно нещадно ругала за пробки и суету.
Скучаю по густым лиственным лесам. По сирени и ландышам, которых тут нет. По пейзажам. Но уже привыкла и к новым: к горам, виднеющимся из окна. К тощим и невероятно нахальным кошкам, не торопящимся уступать дорогу автомобилям. К финикам, свисающим горстями. К апельсиновым и мандариновым садам. К банановым плантациям. Привыкла к религиозным иудеям в черных шляпах и с пейсами и к юношам и девушкам в военной форме с автоматами наперевес. К нагло орущим диким зеленым попугаям, прилетающим на наш балкон. К крикам, улыбкам, галдящему рынку, неторопливости.
В Израиле говорят не "эмиграция", а "репатриация", возвращение на родину. Родину твоих предков.
И в какой-то момент я осознала, что счастлива. Теперь у меня две родины. Одна та, где я родилась и выросла, где прошла вся моя жизнь, где я нашла любимое дело. Где родила своего сына, где родился мой внук. Родина, которую я бесконечно люблю, по которой скучаю, за которую очень переживаю.
И — новая родина. Да, родина, как ни крути. Та, что меня приняла и встретила с улыбкой. Дала бесплатную медицину, почти бесплатные лекарства, пенсию, льготы. Дала помощь, и ощутимую, моей старенькой маме.
Фронтвумен знаменитой в своей среде фолк-роковой группы объясняет, как и зачем она стала писателем-фантастом
Интервью: Александр Беляев
Наталья, вот ты по образованию лингвист. То есть – русский учёный. Нет у учёного противоречия с жанром фантастики?
Высокие образцы! А как сама решилась написать? Просто ли перейти от песенной поэзии к научно-фантастической прозе?
Наталья О’Шей: Да, это моё альтер эго! Так вот, она пишет таким несколько нарочитым, но вполне достоверным канцеляритом. Она расшифровывает записи и ведёт исследование, то есть получается повесть в повести, жанр, который я очень люблю.
Начинался текст, как я понял из издательской аннотации, чуть ли не как фанфик. Фанфик чего?
Наталья О’Шей:
Одни имена героев настораживают сразу: Гисли Нансен, Исаак Лонгфелло… В текст явно зашита куча смыслов, слоёв и отсылок, которые можно и не считать?
Пришлось загнать себя в настоящий рабочий график: проснуться утром, заварить чай типа мате, гармонизирующий – самое оно мате в грейпфруте! – и вырабатывать писательские часы. У меня они с 9 утра до 12.
Наталья О’Шей: Я тебе больше скажу: я знаю профессиональных музыкантов, которые даже не знают текстов песен групп, в которых играют. И бравируют этим: не знаю ни одного текста песни, где барабаню, ахаха!
Ну и вот из такой полуграмотной тусовки попадаешь ты в тусу изощрённых литераторов…
У книги нарочитое, концептуальное оформление. Снаружи нечто модное-хипстерское, броское, немножко вырви-глаз, внутри же – глухая графика, прямо линогравюры, эдакие иллюстрации советских фантастических книжек.
И – да, мне хотелось олдскул! Как книжки детства. Отсюда цвета обложки глуховатые. В симультанном контрасте: это когда сочетание красного и зелёного в правильных оттенках. У нас корешок тёмно-красный, обложка синевато-зелёная. Красиво. Чтоб книжка – как штука такая, которую можно и передавать по наследству, и родителям подарить, и на полке чтоб смотрелась рядом со старыми книгами достойно.
Образование мешает?
Наталья О’Шей: Ага. Бум на фэнтэзи оставил так много книжек, которые просто плохо написаны, там такой тупой язык. Не всё, конечно. Вот сериал про Ведьмака мне понравился, Анджей Сапковский вообще отлично пишет, переведено прекрасно. Олди я готова читать: Олег прекрасно пишет стихи (Олег Ладыжнский, вместе с Дмитрием Громовым пишущий под псевдонимом Генри Лайон Олди. – Ред.). Это всё качественная литература в первую очередь.
То есть у тебя сугубо профессиональный филологический подход, философия даже: хороший текст – на первом месте? Жанр не оправдывает поделки?
Наталья О’Шей: Нет, жанром дрянь всякую оправдать невозможно. Я сама люблю очень разные жанры: и художественную литературу, и историческую, и документальную, да что угодно. Но всегда главное – хороший текст. Такой, знаешь, написанный по принципу: нормально делай, и нормально будет.
Наталья "Хелависа" О'Шей: "Стандартное английское хамство от "Мельницы".
Неприятная новость о том, что ближайшие концерты "Мельницы" отменены, конечно, расстроила фанатов. Однако повод к такому ходу дел самый радостный. Наталья "Хелависа" О'Шей ожидает второго ребёнка.
Ровесник: Ты уходишь в творческий отпуск. Это связано с родами?
Хелависа: Если бы не скорое рождение ребёнка, то весной мы бы ездили на гастроли и сидели в студии.
Р: Как совмещаются материнство и гастроли?
Х: Тяжело, но совмещается. Нина у меня ездила по гастролям (дочь Натальи родилась 22 июля 2008. - Авт.). И думаю, что младший ребёнок тоже некоторое время, пока совсем грудной, будет регулярно кататься со мной. А потом они оба будут большей частью оставаться в Москве. Но такого, чтобы я оставила детей в Женеве, а сама уехала на месяц в Россию, никогда не было и не будет.
Р: Ранее ты говорила, что в Женеве ты с мужем до 2010 года, а потом переезд. Каковы планы?
Х: Переезд будет летом. Не в Москву. Я боюсь, что моего мужа сюда пошлют очень нескоро (муж Джеймс - ирландский дипломат. - Авт.). Не буду говорить, куда мы переезжаем, скажу так - в одну из европейских стран, континент всё тот же. Ориентировочно на два года.
Р: С преподавательской деятельностью тоже покончено?
Х: Я десять лет успешно преподавала, но сейчас ушла на научную ставку. Надоело. Это была моя основная работа. Когда раз за разом объясняешь одно и то же, мозги начинают ржаветь. Я больше научный сотрудник, поэтому в какой-то момент начинаю звереть от студентов, и мне хочется их поубивать!
Р: Студенты воспринимали Вас лишь как преподавателя или спрашивали и о творчестве?
Х: Если они начинали задавать лишние вопросы, то больше не возвращались ко мне на занятия. Я просто их выгоняла. Это подрывало мой престиж как преподавателя и как научного сотрудника. В России считается неприличным, если ты только что выступил на заседании в Академии наук, а через час присутствующие выходят из здания и видят на улице растяжку с концертом "Мельницы" и ту же физиономию на ней. Мне абсолютно не нужно, чтобы эти две сферы пересекались.
Р: Когда ждать нового альбома?
Х: Очень надеюсь, что он выйдет осенью. Сейчас утрясаются все технические моменты. Это совершенно новый саунд. Звучание более мясистое, роковое, при этом, местами гораздо более прозрачное и разряженное. Там будут песни, доведённые до абсолюта как в своей фолковой, так и в роковой составляющей. Песни не собирались из когда-либо написанных вещей. Альбом писался буквально за год и в рамках одной концепции. Я понимаю, что хочу сказать целым альбомом.
Р: И что же?
Х: Об одержимости творчеством, связи с внешним миром и прочими тонкими мирами. О болезненном самосовершенствовании.
Р: Почему тогда ты уходишь в сольное творчество? Причём с теми же людьми.
Х: А потому, что я ленивая! Мне лень искать других людей. Мне комфортно работать с этими музыкантами. Проект "Хелависа" - это арба, которую захотел и покрасил в зелёный цвет, захотел - нарисовал цветочки на боку, захотел - запряг ослика, а захотел - лошадку. А "Мельница" - это машина с определённой комплектацией, и она едет согласно возможностям её дизайна. Её можно тюнинговать, но "ауди" останется "ауди". А сольный проект - это всегда эксперимент.
Р: Откуда появился образ индейцев для концерта "20 лет без "Кино"?
Х: Была мысль: "Нужно сделать что-то, чтобы все открыли рты!" Никому не нужно, чтобы мы вышли в чёрных штанах и в очередной раз уныло сымитировали голос Виктора Цоя. Это всем надоело! И вдруг кто-то вспомнил, что Цой любил индейцев, и по этой непроверенной информации у меня пошла работать фантазия.
Р: Кто готовил головные уборы?
Х: У меня в мастерской был мешок перьев, и мы сами придумали головные уборы. А потом в рамках нашей глэм-роковой эстетики придумались эполеты. Правда, я ассоциировала их с обложкой альбома "Сержанта Пеппера". Но в чёрно-красно-белом виде людьми это прочи
Х: У меня в мастерской был мешок перьев, и мы сами придумали головные уборы. А потом в рамках нашей глэм-роковой эстетики придумались эполеты. Правда, я ассоциировала их с обложкой альбома "Сержанта Пеппера". Но в чёрно-красно-белом виде людьми это прочиталось как отсылка к ранним Queen, что даже ещё лучше! Потом мы нашли песню "Дождь для нас". И мне очень понравился результат. Все отчёты о фестивале в прессе были с нашим фото в перьях, даже в тех, где нас ругали. Особенно мне понравился отзыв одного критика: "Вышла Хелависа в перьях, и я всю дорогу ждала, когда выскочат ирландские юноши в зелёном!" Я никак не могла понять, где связь?!
Р: А почему нельзя было сыграть Цоя с ирландскими мальчиками в зелёном, т.е. в своей обычной стилистике?
Х: Мы любим придумывать фишки для фестивалей. На прошлой "Чартовой дюжине" мы спели "Белый кролик" Jefferson Airplane. Мы хотели сделать такой английский стандарт. Своего рода хамство! Вручение премии русского рока, но поскольку нам ничего не дали, мы решили выйти и спеть что-нибудь по-английски! Тогда был популярен фильм "Алиса в Стране чудес", я и предложила эту тему. После чего в гримёрку зашёл Антон "Ботаник" Чернин, встал на колени и поцеловал мне руку. Я поняла, что одно это того стоило!
Р: То есть, Вам важен эпатаж?
Х: Да, для фестиваля всегда нужен эпатаж. На "Нашествии" мы были босиком и в тельняшках. Моя тельняшка была похожа на секси-платье. И все приняли это "на ура"! Так что, ожидайте от нас подобных выходок и дальше.
Р: По поводу фестивалей. У тебя есть "FolkDay", у Пелагеи - "ПОЛЕ-Music". Вы обе каждый год устраиваете рождественские концерты. Это соперничество или совпадение?
Х: С нашей стороны никогда не было соперничества. Другое дело, что когда мы готовили первый "FolkDay", мы, конечно же, их пригласили. Но не получили никакого ответа, после чего увидели афиши "ПОЛЕ-Music". Без комментариев!
Р: А если сейчас Пелагея тебя пригласит на "ПОЛЕ-Music"?
Х: Мы с удовольствием рассмотрим это предложение. Атмосфера соперничества между нами разогрета в основном третьими сторонами - той же прессой. Это интересно!
Р: Фестиваль "FolkDay" - попытка создать фолк-нишу в России?
Х: Да, в некотором роде. Это попытка вывести музыку, которую принято называть "фолком", в мэйнстрим. Большим достижением для нас стал ноябрьский приезд на фестиваль Мойи Бреннан с её коллективом Clannad. Они никогда не играли в Москве. У меня до сих пор звёздочки в глазах, что нам удалось это сделать!
Р: Каких масштабов фестиваль ты хотела бы видеть в конечном итоге? Фолк-"Нашествие"?!
Х: Как ни странно, для меня "FolkDay" - фестиваль в черте города. Опен-эйр в саду "Эрмитаж" или в Зелёном театре. Идеальный "FolkDay" - это максимально международный фестиваль. Чтобы приехали и ирландцы, и финны, и немцы. Задача - как можно шире раздвинуть границы. Это должна быть современная и востребованная музыка, но упирающаяся ногами в традиционную.
Как все началось
И вот, в разгар исполнения моих карьерных желаний я впервые еду в Израиль по программе Таглит. И узнаю много нового об этой стране, мире и себе. Таглит — это совершенно особенная, продуманная до мелочей поездка.
Все, что ты видишь, слышишь, чувствуешь и даже ешь в эти десять дней будто находит внутри тебя кнопки, отвечающие за очень сильные эмоции
Мы говорили во время путешествия о своих корнях, об истории народа, о предназначении. О том, что такое рабство и что такое — свобода. И все это на фоне впечатляющих пейзажей и теплого морского бриза в феврале.
Тогда ко мне в руки впервые попали буклеты о Масе — программах для евреев, которые открывают возможность жить и учиться в Израиле от четырех до десяти месяцев. Эти буклеты были будто дверью в какой-то другой загадочный мир. Но в тот момент я сразу для себя ее захлопнула. Ведь в Москве меня ждали эфиры, живые концерты с музыкантами и по-настоящему большое событие. Мы запустили новую радиостанцию — Comedy Radio.
Трепет и удовольствие от причастности к этому быстро спустили меня с небес на землю. То есть вернули из Израиля в Россию. Но тогда впервые в жизни я задумалась о том, что можно жить по-другому. Что в этом мире есть больше возможностей, чем те, что очерчены МКАДом.
Это был потрясающий опыт и очень интересное время. Личная жизнь, выходные и сон меня не очень-то интересовали в тот период. Мною двигало стремление сделать что-то по-настоящему важное. Но за этим стремлением я не заметила, как батарейка начала садиться.
Переломный момент
Я работала пиар-менеджером в Comedy Club Production, когда все изменилось. Перерыв между съемками проектов совпал с праздничными днями, и я поняла, что это мой шанс отдохнуть. В Москве была сильная метель, а потом четыре часа полета — и вдруг все цветет, пахнет, пляж с белоснежным песком и не выключающееся солнце. Я прилетела в Израиль.
Я возвращаюсь в офис и рассказываю коллегам (они же — мои подруги) про отпуск. Вскользь упоминаю, что, вообще-то, могу уехать туда жить по программе, но надо подумать об этом, ведь здесь вся моя жизнь и любимая работа, а что там? И тут на меня обрушиваются громкие свидетельства настоящей дружбы:
Что? Ты можешь пожить в теплой стране на берегу моря, путешествовать, учиться, узнавать новую культуру и людей и все это практически бесплатно? Почему ты еще сидишь на этом стуле? Собирай манатки и езжай!
Фото: предоставлено героиней материала
Маса — прекрасный шанс попробовать, каково это — жить в Израиле. Это как зайти в море в спасательном круге — и кайф, и безопасно. Ты держишься, изучаешь воду, а потом принимаешь решение: выбросить круг и нырнуть с головой или вернуться на берег. Я, конечно, нырнула. И осталась еще на четыре месяца программы, а потом получила гражданство и сняла квартиру. И у меня по-прежнему не было четкого плана. Но то количество открытий и счастливых моментов, которое я накопила за время Масы, привело меня к естественному прыжку дальше и глубже.
Выход из Египта
Первое, что я поняла в Израиле — оказалось, можно жить, не держа постоянно в руках телефон. За годы работы менеджером я так привыкла быть на связи круглосуточно, что даже не задумывалась, а можно ли по-другому. А тут — я сижу на балконе студенческой квартиры, уже три часа разговариваю с новыми друзьями и вдруг осознаю, что не помню, где мой телефон. И это кардинально новое чувство. Может показаться — мелочь, но на самом деле это фундамент наслаждения жизнью.
Климат
Я давно знала про себя, что лето, солнце и море — это мое. Пережить время холодов в Москве для меня всегда было испытанием. Но я никогда не думала, что подходящий климат может так мощно влиять на состояние. Тело нужно уметь слушать. Если оно чего-то просит — на то есть причины. А мое — всегда выпрашивало тепла. И наконец, получило. В Израиле в среднем 35 дней в году, когда не светит солнце. Поэтому даже зимой, когда здесь сильный ветер, высокая влажность и дожди — солнце всегда где-то рядом.
Фото: предоставлено героиней материала
Ментальность
И третье важное открытие — это ментальность. Противоречивый, громкий и яркий Израиль — отличный пример реальности, которую каждый воспринимает по-своему. Здесь люди с одинаковым рвением помогают незнакомцам и расталкивают тех же незнакомцев локтями в транспорте.
Но для меня Израиль — это место, где живут открытые люди, умеющие поддерживать. Видя как ты ломаешь язык, пытаясь говорить на иврите, они помогают и все время хвалят. Где падаешь с самоката, и к тебе подбегают пять человек с разных концов улицы, предлагая водичку, пластырь или подвезти. Где тотальные незнакомцы платят за тебя в транспорте, видя, что твой проездной не работает. Где все постоянно чем-то делятся, меняются и отдают просто так. Книги, одежду, мебель.
Например, здесь люди не выбрасывают мебель, которая им уже не нужна, они просто выносят ее на улицу. Сначала я удивлялась тому, что повсюду на тротуарах вижу отличные диваны, шкафы и даже телевизоры. Теперь я уже знаю множество историй о том, как люди обставили всю квартиру, просто гуляя по району.
Для меня Израиль — это место, где люди свободны. Где, рассказывая о своем возрасте, вероисповедании, ориентации или самоидентификации, ты не услышишь никакой оценки
А еще мне очень нравится безразличие местных к тому, чтобы что-то кому-то показать. Знаете как отличить здесь на улице очень богатых людей? Никак. Ни по каким внешним признакам вы не признаете израильского Билла Гейтса. Это особенно интересно замечать мне, человеку, приехавшему из России. Где если кто-то зарабатывает (или получает от папы/мужа) много денег, он позаботится о том, чтобы все вокруг были в курсе.
В Израиле люди могут зарабатывать по десять тысяч долларов и ездить на маленькой машине среднего класса. Или на самокате. Потому что им нужно транспортное средство, чтобы передвигаться и удобно парковаться. А не чтобы соседи упали в обморок от восторга. Большинству людей здесь плевать, что модно и престижно. Они покупают машины, одежду, сумки и дома, которые адекватны их реальности, а не потребности быть крутым в глазах других. И это — про свободу. И это по мне.
О Тель-Авиве
Израиль — это соединение Запада и Востока в одной точке. И особенно это можно почувствовать в Тель-Авиве, городе, в котором гармонично сочетаются очень разные энергии.
Здесь ты смотришь на современнейшие стеклянные высотки и чувствуешь себя в центре событий — энергия бизнеса, технологий и денег бьет ключом. Здесь же ты ходишь по узким улочкам с брусчаткой, низкими домами и восточным колоритом. Здесь же есть районы художников, где каждую стену украшают яркие граффити, а ты ощущаешь энергию свободы и творчества. Здесь и причесанная эстетика, аккуратные и светлые особняки с колоннами и уникальной историей, построенные еще при англичанах. А еще здесь море, где можно отключаться от реальности, растворяться в сумасшедших цветах заката и ловить состояние потока.
Когда я жила с соседями, то часто знакомилась с новыми людьми, ничего для этого не делая. Варишь себе кофе утром на кухне, и вдруг заходит незнакомец, широко улыбается и спрашивает, как мои дела. Просто к соседу зашел друг.
О русских
В Израиле много русских. В некоторых городах ты вспоминаешь, что находишься за границей, только потому, что вместо березок вокруг растут пальмы. Все остальное — вывески, разговоры и Первый канал, который включен в салоне красоты, создает впечатление, будто ты на Родине. Только в прошлом, лет 20-30 назад. Эдакая машина времени — можно сесть на автобус и через 30 минут попасть в Россию 90-х.
Другая часть русских в Израиле — это те, кто приехали уже в 2000-е. Русское комьюнити, с которым я познакомилась благодаря Масе и Тель-Авиву — это умные, креативные, талантливые люди, которые развивают в Израиле культуру и искусство в разных форматах. Они запускают проекты в сфере неформального образования, арт-выставки, кинопоказы, лекции и множество телеграм-каналов с тонной полезной информации. Русские создают здесь немало проектов, которые и просвещают, и развлекают. Самые известные — Bein Israel и Шиши Шабат Исраэли.
Читайте также: