Почему сербию не берут в ес

Обновлено: 18.09.2024

Расскажите, что мешает регистрации российской вакцины сейчас? Почему об этом говорит премьер-министр Италии?

Я не знаю специфики, потому что процесс регистрации включает очень дотошное изучение всего: как вакцина устроена, как она сделана, как она производится, как ее испытывали. Расставляются все точки над i, перечеркиваются все буквы Т и так далее. Это, в общем, довольно кропотливый процесс, и для того, чтобы его успешно пройти, надо иметь опыт в том, как правильно составить досье, какую информацию предоставить, потому что регуляторные органы, как европейские, так и американские, и вообще мировые, просто по закону не могут утвердить вакцину, если не доказаны определенные пункты: что она эффективна, что она безопасна, что ее производят в соответствии с безопасными технологиями и соблюдением хорошей, правильной практики для производства и так далее.

Этого я не знаю. Сейчас Европейский союз принял решение, что они будут пускать граждан стран, в которых граждане вакцинировались, и тех стран, в которых эпидемиологическая ситуация достаточно спокойна, например, на этой неделе Германия разрешила въезд американцам, даже если они не привиты, просто потому что Соединенные Штаты больше не считаются страной, которая представляет серьезную угрозу в смысле завоза инфекции.

Если в России заболеваемость упадет до низких цифр, то я думаю, что то же самое может случиться и с российскими гражданами.

А какая, кстати, ситуация с другими вакцинами? Вы уже упомянули AstraZeneca, мы знаем Pfizer и многие другие. У них возникают ли какие-то подобные проблемы с Европейским агентством по лекарственным средствам? Может быть, их тоже там отказываются регистрировать?

То есть этот процесс наблюдения за тем, как вакцины работают в смысле безопасности и эффективности, продолжается и никогда не останавливается. Поэтому все, как говорится, производители сейчас находятся на цыпочках и стараются, так сказать, вести себя правильно, предоставлять любую информацию, потому что, конечно, внимание к этой проблеме колоссальное. Никому не хочется допустить на рынок вакцину, которая может принести какой-то вред.

Константин, расскажите, какие ошибки тогда были допущены?

Для начала эту вакцину зарегистрировали, даже не начав испытаний ее эффективности. То есть это был препарат, про который не было ничего известно, защищает он от болезни или нет. Было известно, что этот препарат вызывает иммунный ответ, но, так сказать, обеспечивает ли такой иммунный ответ защиту от заболевания, не было известно вообще. Поэтому, конечно, так в мире никогда не было, это было уникальное явление. В общем-то говоря, в тот момент у многих ученых были очень серьезные основания думать, что иммунитет, который вызывают такие препараты, может нанести вред вместо пользы, и была очень большая настороженность. К счастью, похоже, это не оправдалось.

Но именно потому, что существует масса вопросов, процесс регистрации проводится очень досконально. Здесь нужно быть втройне осторожнее, то есть речь идет о применении вакцины на миллионах и миллионах людей и возможность напортачить здесь недопустима не только с точки зрения того, что вакцина будет неэффективна, но потому что это нанесет колоссальный ущерб репутации вакцинологии как целого.

Вы уже видите, какое сопротивление во многих странах встречают новые вакцины, которые спасают жизнь, которые спасают десятки, миллионы жизней, скорее всего. И все равно у населения есть очень серьезное недоверие к этим вакцинам. Если какая-то вакцина провалится, грубо говоря, это нанесет тяжелейший удар нашей способности спасать людей в будущем и от этой эпидемии, и от многих других. Мне кажется, здесь вот такое кавалерское отношение к этому делу совершенно недопустимо.

Я понимаю, что вы профессор, ученый, но тем не менее хочу вас спросить, не усматриваете ли вы в заявлениях премьер-министра Италии Марио Драги некоторый политический подтекст? Ведь мы видим, как сейчас накалены отношения между Евросоюзом и Москвой, что все-таки можно говорить о том, что есть некое похолодание в том, как общаются Москва и Евросоюз. Здесь Марио Драги говорит, что, возможно, российская вакцина еще… То есть не смогла она получить и, возможно, никогда не получит одобрение. Может быть, он таким образом пытается нанести какой-то репутационный удар по Кремлю и по Москве?

Я не знаю, что он пытается, скорее всего, он просто делает собственные предположения, потому что он, вероятно, знает о том, какая информация была предоставлена. И если у итальянских и европейских регуляторных агентств имеются серьезные сомнения по поводу качества этой вакцины или они не могут получить от производителя ту информацию, которая им необходима, если они, так сказать, настойчиво спрашивают и не получают ответа, то тогда, наверно, можно сделать такой вывод, что, так сказать, дело никуда не идет.

Но я вас уверяю, что у премьер-министра Италии нет никакой возможности повлиять на это решение, потому что решение о регистрации вакцины делается Европейским медицинским агентством, которое не связано, оно не подчиняется политическим деятелям. Решение принимается исключительно на основании изучения научных доказательств и информации, которую им предоставляют производители.

И я вас уверяю еще в другом: это агентство и вообще в целом вся медицинская система в Европе очень заинтересована в том, чтобы получить как можно больший доступ к как можно большему разнообразию вакцин. Никто специально вставлять палки не будет только потому, что эта вакцина русская. Я вас уверяю, никто, это соображение, мне кажется, никому даже в голову не приходит. Поэтому мне кажется, что это немножко параноидально ― думать, что все вокруг ополчились и, где можно, делают всякую гадость. Мне кажется, что я вижу никаких оснований для такого мнения.

Население Сербии теряет энтузиазм по поводу вступления в Евросоюз. Недавно проведенный службой Гэллапа опрос показал, что сербы обеспокоены перспективой влиться в альянс, который итак с трудом сохраняет целостность.

Сара Фирт рассказывает, что людей волнует самое основное – цены в магазинах уже страдают от политики ЕС.

Взгляд правительства направлен на Запад.

Через несколько дней Еврокомиссия представит Сербии анкету - это считается важным шагом на пути ко вступлению страны в ЕС.

БОЖИДАР ДЕЛИЧ , заместитель премьер-министра Сербии: Для наших граждан быть частью ЕС – это уверенность в мире и стабильности, гарантия нормальной жизни.

Однако разница между проевропейской политической риторикой и настроениями общественности в Сербии очень велика.

По результатам недавнего исследования, на сегодня менее половины респондентов считают вступление в ЕС хорошей идеей.

ДРАГОЛЮБ ДИНГАРАЧ , житель Сербии: Послушать политиков – они все сосредоточены на присоединении к Евросоюзу. Однако ЕС постоянно ставит нам ультиматумы. Кажется, ЕС контролирует наше правительство, диктует ему.

В пост-кризисной Европе многим европейским странам сейчас грозят серьезные испытания. Многие задаются вопросом – а выиграет ли Сербия от членства в союзе, поможет ли вступление ее экономике?

Как могут держаться на плаву мультикультурные организации, созданные после десяти лет войны, в момент, когда лидирующие европейские политики заявляют о смерти мультикультурализма?

При таком высоком уровне безработицы в Сербии смогут ли обещания лучшего будущего превратиться в настоящие прибыли?

БОЖИДАР ДИНГАРАЧ , житель Сербии: В прошлом я был членом организаций, действующих с целью свержения режима Милошевича. А теперь не вижу никаких изменений к лучшему.

Правительство подверглось жесткой критике со стороны оппозиционных партий за отсутствие контроля над продажей государственных активов в ходе приватизационного бума последних десяти лет.

ДРАГАН ТОДОРОВИЧ , Сербская радикальная партия: В течение десяти лет ЕС поддерживало сербское правительство обещаниями лучшего будущего. Однако бесплатный сыр бывает лишь в мышеловке. Правительство даже продало некоторые бизнесы своим партнерам в Евросоюзе.

Промышленные монополии покалечили небольшие компании, такие как эта молочная ферма в Белграде.

Молочная промышленность больше не приносит прибылей в Сербии – пока ситуация не поменяется, потребитель не получит ни капли этого – натурального - молока.

ДРАГАНА ЙОВАНОВИЧ , фермер: Цены они назначили просто нелепые, и фермеры просто отказались принять их. Сейчас в магазинах сложно найти свежее молоко, а наших коров мы продаем на мясо.

Нам сказали, что монополия в молочной отрасли – лишь верхушка айсберга. Здесь царит коррупция – богатые предприниматели получают выгоду от правительства, которое не может или не хочет противостоять победе частных интересов.

Нам удалось взглянуть на документы, которые демонстрируют потерю порядка 20 миллионов евро – в связи с предполагаемым занижением стоимости земельных продаж. Эти деньги должны были принадлежать налогоплательщикам.

АЛЕКСАНДР МИЛОРАДОВИЧ , Сербское инвестиционное агентство: Разумеется, есть определенные секторы, которыми нам надо будет заниматься в ближайшем будущем. Там существует коррупция, бюрократия. Здесь плодотворная почва для такого явления как коррупция.

Сербы больше не чувствуют, что членство в ЕС решит все их проблемы. Проевропейская риторика больше не господствует – экономическая нестабильность ежедневно затрагивает жизни людей.

Хотя для многих ЕС еще пока не потерял своей значимости, Сербия уже не так очарована возможным вступлением в союз.

Шесть государств в скором времени станут новыми членами Европейского Союза. Речь идет об Албании, Сербии, Северной Македонии, Боснии и Герцеговине, Черногории, Косово. Но вот Украине в этом перечне места не нашлось.

Почему Балканский полуостров так важен для ЕС и что нужно сделать Киеву, чтобы приблизиться к "европейской семье", разбирался OBOZREVATEL.

Что произошло?

Канцлер Германии Ангела Меркель заявила, что шесть западно-балканских государств "в силу геополитических причин" станут новыми членами ЕС: "Стимулирование этого процесса (подготовки вступления. – Ред.) отвечает исконным интересам Европейского Союза".

Такую идею поддержали председатель Еврокомиссии Урсула фон дер Ляйен и президент Франции Эммануэль Макрон.

"Нашим первым приоритетом является ускорение повестки дня расширения во всем регионе и поддержка наших западно-балканских партнеров в их работе по проведению необходимых реформ для продвижения по их европейскому пути", – добавила фон дер Ляйен.

Судя по всему, таким заявлением Меркель намекала на усиление влияния в регионе России и Китая. Ведь чем дальше откладывают перспективы членства балканских стран, тем более вероятно, что Кремль попытается расшатать ситуацию в регионе. И подобные попытки уже были:

В 2016 году в Черногории предотвратили государственный переворот, с помощью которого РФ хотела не допустить ее вступления в НАТО.

Не стоит забывать и о многолетнем конфликте между Сербией и Косово, который не обходится без российского участия.

Но речь идет не только о политической угрозе, но и об экономической – на Балканах активно растет влияние Китая. Пекин не выдвигает политических требований и не требует соблюдения прав человека или проведения реформ, зато вместо этого предлагает дешевые кредиты и финансирование проектов.

На Западе заявляют об опасности китайской "дипломатии долговой ловушки". Балканские страны уже и без того должны Пекину огромные суммы. Так, например, долг Черногории Китаю составляет около 103% от ВВП страны.

Свою роль сыграла и борьба с пандемией COVID-19. "Китай и Россия пользуются санитарным кризисом, вызванным коронавирусом, и оказывают помощь другим странам, стремясь увеличить свое влияние на глобальном уровне", – считает верховный представитель ЕС Жозеп Боррель.

После распада Югославии в 90-х годах и многочисленных конфликтов между сербами, албанцами, хорватами и боснийцами Запад всячески пытался стабилизировать ситуацию в регионе. В частности, для этого еще в 1999 году балканские государства были признаны потенциальными кандидатами на вступление в Евросоюз.

Расширение ЕС на западе Балкан – это своего рода элемент безопасности для всей Европы. Ведь любая дестабилизация в регионе автоматически приведет к проблемам еще в нескольких странах. Как минимум в Италии и Австрии, которые граничат с этими территориями.

Экс-министр иностранных дел Украины Владимир Огрызко в комментарии OBOZREVATEL отметил, что вступление балканских государств в Евросоюз не связано с реформами или какими-то другими критериями: "Это чисто политическое решение, которое принимается, потому что так нужно".

И в определенной степени Украина помогла ускорить евроинтеграцию этих стран. В 2014 году, после начала российской агрессии, в той же Черногории начали посылать сигнал, что Россия может пойти и дальше. А чтобы был мир в старой Европе, мол, нужна тишина в балканском регионе.

"Вспомните, как Германию принимали в НАТО. Это было в период разделения страны – только что закончился этап денацификации после Второй мировой. Германия на тот момент была экономически несостоятельна. Но Западу нужно было поставить ее на демократические рельсы", – отметил дипломат.

Огрызко подчеркивает, что ЕС нужно стабилизировать балканский регион: "Пока что там есть неопределенность относительно внешней политики, экономики, вопросов безопасности. Но как только страны станут частью ЕС, наступит этап коллективной ответственности. Тогда ситуация в регионе станет более прогнозированной".

Остается лишь вопрос, почему для лидеров европейских государств ситуация на Балканах остается более принципиальной, чем в Украине? Наше государство годами сдерживает российскую агрессию, борется с влиянием Кремля и ее агентурой внутри страны, пытается проводить необходимые реформы. Но "политических исключений" для официального Киева делать не спешат. Украинская власть должна реагировать и доказывать, что вступление в НАТО и ЕС – это вопрос в интересах западных партнеров.

Еще лет 10 назад вопрос о том, развалится ли Европейский союз, выглядел попросту смешным, а то и вовсе неуместным. Но после выхода из ЕС Великобритании никто уже не смеется. Наоборот, руководство некоторых стран вполне серьезно подумывает о том, а не выгоднее ли будет стать снова независимыми и вершить свои экономические и политические дела подобно Швейцарии, Норвегии или Исландии, которые в ЕС не состоят?

Ну, страны, которые никогда и ни за что не выйдут из ЕС – это слабые в экономическом отношении государства Восточной Европы, начиная от Прибалтики и Польши на севере и Греции и Болгарии на юге. Как ни парадоксально, этим странам очень выгодно иметь слабую экономику, так как именно поэтому они получают миллиарды помощи не только от руководства ЕС, но и гранты от всяких экономическо-политических мировых организаций. Если они перейдут в разряд развитых и сильных, то им самим придется платить другим. Поэтому с этой стороны Евросоюз защищен более-менее хорошо.

Основу Евросоюза составляют Германия и Франция, в какой-то степени к ним в этом приближена Италия. А вот Швеция, хоть и может считаться развитой экономически и богатой страной, но ее не устраивает очень много правил, которые поставил Брюссель. Например, Швеция – почти что мононациональная страна, исключение составляют саамы (лопари), коренное туземное население шведской Лапландии, но так как их насчитывается всего 17 тысяч, проблема с ними легко решена и давно уже никакой проблемы не составляет. Также в Швеции проживает около полумиллиона этнических финнов, но это народ родственный, к тому же пришлый, с ними тоже проблем нет. А вот пускать к себе негров и арабов шведы не хотят категорически. Учитывая, что шведы также не перешли на евро, в случае с возникновением претензий от Брюсселя они могут легко выйти из ЕС и присоединиться в экономическом союзе к полностью независимым от Европы Норвегии и Исландии, тем более что плодотворный опыт таких союзов у шведов уже был.

Италия также является претендентом на выход из Европейского союза, но только условным. Хоть эта страна и не является особенным донором отсталых стран ЕС, но все же ей пока что выгоднее иметь единое экономическое пространство с Германией и Францией, а так же Финляндией, откуда она получает некоторые виды сырья без пошлин, особенно лес. Однако по мере экономического ослабления Германии и особенно Франции перед Италией встал выбор поиска новых экономических союзников. Таковыми могут стать США и Россия. Однако рынок США давно уже захвачен японцами, китайцами и немцами, и Италии на него рассчитывать особенно нечего.

Ну, остаются Испания, Германия, Австрия и Бельгия с Голландией. Однако Испания – это отсталая страна, держащаяся лишь на немецкой помощи, Бельгия с Голландией прекрасно обретаются на российском рынке и в обход европейских санкций. А Германия с Австрией – это страны, которые хоть и имеют в России огромные экономические интересы, но из-за колоссальной упертости (на генетическом уровне) своего руководства будут терпеть до последнего. И когда все основные игроки ЕС убегут в Россию, они останутся со всякими мелкими восточноевропейскими ублюдками на руках, которые будут требовать от них все больше и больше. Вот тогда и настанет полный конец Европейскому союзу.

Осталось определить – когда именно этот конец произойдет? А вот когда на периферии Европы (например, в Ливии или на Украине) произойдет какая-либо военная заварушка с участием России, и в Европу хлынут новые миллионы беженцев, тогда Европа развалится окончательно. На новые санкции против России у нее уже не будет сил, это ясно всем абсолютно. Поэтому окончательный развал ЕС сегодня зависит только от одного человека, имя которого все знают прекрасно.

15 февраля 2016 г. Босния и Герцеговина подала заявку на вступление в Евросоюз. Заявления встреч членов Президиума БиГ с лидерами ЕС и отдельных государств в Брюсселе говорят о том, что большинством решение было встречено положительно. Предстоит долгий путь, но в его успехе высокие переговорщики сомнений не допускают. Какая Босния намерена вступать в ЕС и что значат для региона изменения в его наиболее сложной части?

Югославия в миниатюре

Статья 2 Лиссабонского договора гласит, что государство-соискатель должно опираться в своей политике на ценности свободы, демократии, равенства, уважения человеческого достоинства и прав этнических меньшинств. Предполагается, что спустя 20 лет после подписания Дейтонских соглашений удалось гармонизировать отношения трех народов, сформировать гражданскую нацию, утвердить чувство общности, доверия и равенства. Это спорное утверждение.

БиГ не имеет конституции в традиционном понимании, нынешний конституционный документ — приложение к Дейтонским соглашениям.

В положении Восточного Сараево — сербского микрорайона на окраине города — можно усмотреть зону отчуждения. Туда не ходит городской транспорт, граница анклава начинается через несколько сотен метров от конечной остановки. Дорожные знаки сообщают, что ты покидаешь одну часть федерации, и вступаешь в другую. Разделенность существует и в хорватско-мусульманском Мостаре.

Не способствуют снятию недоверия избирательность и односторонний взгляд на недавнюю историю, которой на Балканах придают большое значение. По понятным причинам в Сараево много мемориалов, посвященных жителям города (в основном мусульманам), погибшим в ходе сербской осады 1992-1995 гг. Но отсутствует мемориальное упоминание на месте расстрела сербской свадьбы 1 марта 1992 г. — это событие, произошедшее на центральной улице (рядом с православной церковью), стало важнейшим в цепочке эскалации конфликта.

Сербы, составляющие 33% населения республики, воспринимаются не как союзники в построении государства, а как побежденные, и претензии к ним выставляются соответствующие.

Хотя о преодолении тяжелого наследия боснийского конфликта говорится много, эти примеры показывают, что сербы, составляющие 33% населения республики, воспринимаются не как союзники в построении государства, а как побежденные, и претензии к ним выставляются соответствующие. Можно ли в такой ситуации говорить о равенстве, гражданственности и мультикультурности?

Фактически государственный проект БиГ — это проект создания титульной боснийской нации. Однако с ней себя отождествляет в основном мусульманское население, которое пока не является большинством. Поддержание хрупкого баланса обеспечивается международным присутствием.

Сегодня заявка БиГ — подтверждение состоятельности для ЕС, и неизбежности евроатлантического пути для соседей.

В некотором роде нынешнюю БиГ можно сравнить с положением Боснии в Австро-Венгрии между 1878 и 1908 гг. Если аннексия провинции рассматривалась Веной как шанс укрепить корону и ослабить набиравшую тогда силу Сербию, то сегодня заявка БиГ — подтверждение состоятельности для ЕС, и неизбежности евроатлантического пути для соседей.

Принципиальное отличие сегодняшней ситуации в том, что курс БиГ поддерживается официальным Белградом и другими республиками. А нынешняя Босния все же обладает атрибутами суверенитета. Так, при поддержке НАТО и частных военных компаний удалось создать единую пограничную службу и армию, формируемую на пропорциональной основе. Служба в вооруженных силах активно рекламируется, и в условиях недостатка эффективности политических институтов армия — главный социальный институт федерации и символ единства.

Разумеется, промежуточное состояние не может длиться вечно. Стоит ожидать, что по мере развития процесса интеграции будут проводиться более настойчивые попытки пересмотра дейтонской конституции.

Есть претензии и к качеству элит. Например, активно дебатировавшийся летом 2015 г. закон о труде вызвал споры аж по 26 пунктам, возникла угроза массовых протестов, как это было в феврале 2014 г. Существует и контроль над СМИ, причем осуществляется он по идеологическому и социальному, а не национальному признаку. Издания, стоящие на интернационалистских, секуляристских, антиглобалистских позициях, популярных в обществе, не приветствуются, а иногда и подавляются.

Положение автономии

Республика Сербская все громче называется источником всех бед БиГ. Это утверждение основывается на подмене понятий. Реальная проблема заключается в существующей этно-административной структуре управления БиГ. В условиях взаимного недоверия трех групп единственный инструмент защиты этноса от маргинализации — национальная автономия.

Борьба за права автономии ведется постоянно. Согласно расчетам РС, к 2010 г. в Сараево было передано 69 местных полномочий. Затем процесс остановился благодаря действиям М. Додика и наличию представителя его партии СНСД в Президиуме БиГ. Но выборы 2014 г. изменили ситуацию. За СНСД проголосовало на 20 тыс. меньше населения, представительство в федеральном парламенте уменьшилось с 8 до 6 мест, должность в Президиуме перешла к М. Иваничу, оппоненту М. Додика.

Брюссель активизирует свое присутствие на Балканах, видя в этом возможность оказать давление на Россию.

Процессы в БиГ происходят в региональном контексте. В июле 2016 г. на Варшавском саммите ожидается вступление в НАТО Черногории. 12 февраля 2016 г. соглашение с Альянсом подписала Сербия, согласно которому НАТО получает в Сербии дипломатический иммунитет и свободу передвижения.. А премьер-министр Александр Вучич продолжает менять общественное сознание, заявляя, что НАТО необходима Сербии как союзник для защиты сербов на Косово.

Заявку на вступление в ЕС подает страна, внутренние проблемы которой вряд ли можно назвать решенными.

Маневрирование автономии

Увеличение давления на Республику Сербскую и ослабление позиций после выборов 2014 г. вынуждают ее маневрировать.

2015 год прошел под знаком возможного референдума в РС о суде и прокуратуре БиГ (а фактически по вопросу неконституционного навязывания законов из центра), который намеренно трактуется противниками, как сепаратистский. Референдум так и не состоялся, а 26 ноября 2015 г. Конституционный суд БиГ принял решение о признании незаконным празднование Дня Республики Сербской (9 января).

Насколько известно, решение подать заявку в ЕС принималось без учета мнения РС. 26 января 2016 г. Совет министров БиГ тайно принял решение о системе координации евроинтеграционных процессов Консультации с Баня-Лукой состоялись лишь спустя 4 дня. В этих условиях М. Додику, допускающему антиевропейские заявления, осталось лишь публично поддержать курс БиГ (17 февраля).

Таким образом, заявку на вступление в ЕС подает страна, внутренние проблемы которой вряд ли можно назвать решенными. Однако последние события могут привести к значительному изменению облика БиГ. Решение предоставить республике кандидатский статус может быть только политическим. Если БиГ будет предоставлен кандидатский статус, это станет приглашением к реформам, лозунгом которых должны стать повышение качества управления и централизация. Следующие 1-3 года должны стать определяющими: должна принять решение Еврокомиссия, решится вопрос с референдумом в Республике Сербской, а в 2018 г. пройдут очередные всеобщие выборы в БиГ. Статус кандидата ЕС открывает дорогу к вступлению Боснии в НАТО, к чему общественное мнение уже подготовлено. Жесткая позиция Баня-Луки в отстаивании прав Республики Сербской рискует повлечь очередной виток обвинений в сепаратизме и началу нового наступления на республику.

Читайте также: