Что делать если человек начинает сходить с ума

Обновлено: 15.09.2024

Представьте, что вы 10 лет не чистили свой компьютер и он захламлен разными программами, файлами и папками. Память забита, трудно найти нужный документ или фотографию, система постоянно тормозит и виснет. Или что станет с зубами, если не чистить их несколько лет?

Так же и с нашим умом. Если его регулярно не подчищать, то будут страдать и эмоции, и тело, и ум. Постепенно можно стать брюзгой, падают продуктивность и качество жизни. Если не заниматься своей психикой, то со временем гибкость нейронных связей будет ослабевать, новая информация будет плохо восприниматься, а установки становиться все жестче и жестче. Дальше рисуется весьма неприятная картина: вам 50 лет, вы верите всему, что показывают по телевизору, и ругаетесь на соседа. Не самая радужная перспектива, правда? Делимся 7 советами, как предотвратить этот негативный сценарий и сделать свою жизнь по-настоящему яркой и счастливой.

Информации стало слишком много

В современном мире можно в прямом смысле сойти с ума от переизбытка информации. Раньше получить знания можно было из книг или от профессоров и мудрецов. Сейчас все иначе — нас окружает огромное информационное поле из музыки, видео, текстов, статей, постов, книг, курсов, вебинаров, новостей, радио. Все это вносит тотальный хаос в сознание, порой даже разрушая его.

Мы становимся рассеянными и все чаще теряем концентрацию. У вас наверняка бывают моменты, когда вы что-то забываете, постоянно роняете или обо что-то бьетесь, не можете сконцентрироваться на нужной задаче и нервничаете из-за этого. Пытаетесь, но ничего не помогает. Физиологи из Гарвардского Университета Мэтью Килингсворт и Даниэл Гилберт провели исследование и выяснили, что это идет от недостатка концентрации и внимательности.

Здоровый человек может гибко выбирать свои реакции и взгляды под имеющуюся ситуацию. Если зациклиться на негативных новостях и статьях, то можно войти в продолжительное состояние гнева, злости, апатии или зависти.

Как работать над гигиеной сознания?

Важно расширять и углублять получение информации, а не копаться только в том, что вы уже знаете. Так развивается гибкость мышления и нейронных сетей. Вот 7 советов, как очистить сознание и систематизировать то, что уже накопилось в вашей голове:

2. Сокращение времени в соцсетях
Нам кажется, что в период режима самоизоляции все работали, бегали и готовили смузи. Ведь они только этим и делились в соцсетях. А сотни часов, проведенных перед сериалом с чипсами вприкуску, мало кто транслировал. Тяжело принимать себя, когда кажется, что все вокруг идеальные — и только ты один не встаешь в 7 утра и не идешь в спортзал.

3. Контроль подписок в соцсетях
Кого вы читаете в Инстаграме или любой другой соцсети? Приносит ли вам этот контент пользу или позитив? Если вы намеренно смотрите людей, которые вызывают у вас раздражение, то подумайте: зачем вам это? Просто отпишитесь от них.

5. Подбор круга общения
Он влияет на то, какие мы есть: разговоры, мысли, установки, убеждения. Отгородиться от его влияния практически невозможно. Не может быть такого, что вы общаетесь с человеком несколько раз в неделю и он не повлияет на ваши взгляды или поступки. Проанализируйте свои цели и ценности, соотнесите их с уже имеющимся кругом. Если разрыв слишком большой, то не стоит бояться одиночества. Со временем вы найдете свой близкий круг людей.

6. Медитация
Речь не про чакры и уход в горы, а про светские практики без эзотерики. Весь тот хаос, который приходит в наше сознание извне, можно упорядочить благодаря практике медитации. Согласно исследованию Джеффри Грисона, она научит вас уменьшать поток блуждающих мыслей, а в долгосрочной перспективе улучшит понимание ваших настоящих ценностей и сделает счастливее, внимательнее и эффективнее.

7. Прокачка критического мышления и понимания механизмов работы сознания
Без этого жить тяжеловато. Мы легко верим людям, которые говорят убедительно, красиво выглядят, правильно строят фразы и делают цепляющие крючки. Без понимания этого мы так и будем верить тем, кому верить не стоит. Лжеученые говорят про научные исследования, чтобы убедить аудиторию. Но на деле эти исследования либо проспонсированы, либо имеют настолько маленькую выборку, что по ним нерационально делать какие-либо выводы.

Автоматические мысли: превращаем минус в плюс

Еще один важный совет при чистке сознания: берите паузы для обдумывания речи и действий. Именно такие паузы помогают нам критически осмыслить ситуацию и адекватнее на нее среагировать.

Но полная изоляция от информации и социума добра тоже не принесет. Все-таки мы существа социальные и рано или поздно нам надо будет с кем-то повзаимодействовать. И пока никого рядом не будет, в нашей душе может происходить покой, но он будет мнимым и при малейших колебаниях сразу испарится. Настоящая гигиена состоит не в избегании, а в фильтрации и тренировке реакции.

Горячая линия с Максимом Пасюковым

Как объяснить стрельбу по людям в Лас-Вегасе? Что делать, если у босса маниакально-депрессивный психоз? И как перестать бояться за своих близких родственников? На ваши вопросы отвечает психотерапевт Максим Пасюков.

Давайте, начнем с события, которое потрясло недавно весь мир. Речь идет о бойне в Лас-Вегасе. При выдаче оружия в России требуется справка от психиатра. Нужна ли такая справка в США, мы точно не знаем, но тем не менее, как вы считаете, в принципе, такая справка может ли гарантировать, что в один прекрасный момент человек не сойдет с ума и не перестреляет сотни человек?

Гарантирует ли справка, что не будет эксцессов? Я не знаю, как в Америке на счет справок. Там оружие в свободной продаже и мы довольно часто слышим о случаях, когда им пользуются не только в целях самообороны. Если сравнивать ситуацию в Европе и США, то в тех же Германии и Англии эксцессов, связанных с нарезным огнестрельным оружием в разы меньше. И это приводится как доказательство того, что надо регулировать оборот оружия.

Мне трудно сказать, насколько строго контролируют продажу в США, но я хорошо знаю, как это делается в России. В прошлом году я сам получал разрешение на охотничье оружие. Скажу, что эта процедура получения разрешения достаточно серьезная. Понятно, что все это при желании можно обойти, но тем не менее, наркоман или психически нездоровый человек не всегда имеет достаточно ресурсов, чтобы преодолеть эти трудности.

Может ли такое быть, чтобы человек был нормальным и вдруг спятил?

Безусловно, бывает острое начало разных психических расстройств, но, как правило, все это проходит на каком-то благоприятном фоне. Кажется, что и гриппом человек заболевает внезапно, но если присмотреться, то выясняется, что до этого был какой-то стресс, недомогание, недоедание или переутомление. И тут присоединился микроб. Которому он уже не смог противостоять. Иногда этому процессу может предшествовать неделя или даже две, а иногда снижение иммунитета могло длиться и несколько месяцев.

Так же и здесь. Внутренние причины всегда глубже и сложнее, а то, что мы видим на поверхности, нам кажется непонятным. Человек вдруг сошел с ума и перестрелял десятки людей. Это удобная версия, чтобы объяснить сложные вещи. Давайте не будем задумываться о причинах, потому что каждый внезапно может сойти с ума. На самом деле, все не так просто. Когда внешне благополучный человек, в солидном возрасте берется за оружие, то это говорит об адском внутреннем напряжении, которое он в себе носил. И оказалось, что снять это напряжение он никак не смог по-другому. Представьте себе, какая степень агрессии, отчаяния, злости и гнева должна была у него быть, чтобы он решился перестрелять столько ни в чем не повинных людей.

Сумасшествие — это такой термин из средневековья, из 15-16 века, когда любое отклонение от нормального поведения приписывалось бесовщине. Сейчас наука определяет разные виды и степени расстройства. На что похоже это происшествие, пока совершенно не ясно. Понятно, что это не слабоумие, не шизофрения и не депрессия.

А какие варианты могут быть еще?

Самое банальное, что приводит к подобным эксцессам и в России в том числе, это когда человек допился до белой горячки и на фоне абстинентного синдрома начинает испытывать галлюцинации. У человека появляется бред преследования, появляются образы, которые ему угрожают, и человек берется за нож, за топор, за ружье, за то, что попадется под руку. Это первое, что приходит в голову.

Интересно посмотреть на эту проблему с точки зрения нашего бессознательного.
Люди не могут придумать ничего сверх того, что у них уже есть в голове. Этот конфликт можно рассмотреть с точки зрения того, что в нас есть некие дремучие инстинкты с древних времен, в которые людям приходилось рвать, убивать, грызть кого-то, чтобы просто самому продолжать существовать. А того, что мы называем культурой, сознанием, совестью, какие-то сдерживающих механизмов просто не существовало. Когда эти дремучие инстинкты начинают выходить из-под контроля, то это становится заразительным. Любой психоз – это отказ от здравомыслия, от способности размышлять и сдерживать себя. И сразу идет откат к древним инстинктам и рефлексам. Мы миллионы лет жили в диких условиях, и эти дикие первобытные рефлексы продолжают временами начинают нами управлять. Единственное, что можно им противопоставить – это культура в широком смысле слова. И требуется очень много усилий, чтобы человек оставался человеком в самых сложных условиях.

Моя двоюродная сестра, с которой у нас никогда не было близких отношений, расположилась в нашей небольшой квартире, где я живу с шестилетним сыном и мужем и не хочет никуда уезжать уже почти месяц. Они ничего не делают и пытаются установить свои правила в моём доме. Я переживаю за сына, который стал много болеть и капризничать. Виню себя за то, что не могу защитить собственного сына от надоедливых родственников. И не могу их выгнать. Что делать? Екатерина

Тут не грех вспомнить сказку про зайчика с лубяной избушкой и лису с ледяной. История с одной стороны грустная, но она стара как мир. Даже, как Екатерина описывает ситуацию – двоюродная сестра расположилась в нашей небольшой квартире. Как-то же она там появилась, и что-то не дало Екатерине возможности сказать родственнице - извини, у нас небольшая квартира, и мы не можем тебя принять. Или сразу обозначить сроки – мы можем тебя принять, но не больше, чем на две недели, и ты подумай, пожалуйста, где ты будешь потом жить.

С одной стороны, здесь явное нарушение границ, и если продолжить аналогию с детской сказкой, то можно предположить, что произошло бы, если зайчик не пустил лису. Наверное, его бы тут же съели. По каким-то причинам нам приходится иногда терпеть нарушения наших границ, но рано или поздно этот вопрос встает, и еще более остро. И нужно искать того, кто поможет расставить вам эти границы. Помните, как в сказке и собаки гнали лису, не выгнали, и медведь гнал, не выгнал. Почему? Потому что лиса был наглой и хитрой, она не вступала в драку, но грозила, что порвет всех в клочки. И кто в итоге смог выгнать лису? Петух, тот, кто потенциально является продуктом питания для лисы. У него хватило решимости и нашелся инструмент против лисы – коса.

Очень важно в таких ситуациях навести порядок в голове и уметь анализировать свои переживания и чувства. Нужно понимать, откуда они взялись. Почему с неблизким родственником оказались такие тесные отношения, что нельзя было отказать. Зачастую это может быть перенос совсем других семейных отношений. Двоюродная сестра – это дочь дяди или тети, и возможно, что это отец или мать внушили такой пиетет перед родственниками, что отказать им, это все равно, что отказать родному отцу или матери в крыше над головой. И когда человек начинает отделять отношения друг от друга, перестает их смешивать, то у него в руках появляется очень мощный инструмент, чтобы навести порядок в собственной голове и в собственном доме. И в данном случае таким сказочным инструментом может быть психотерапия.

Я знаю, что моё здоровье сильно пострадало от недавних стрессов. Я уже не молод, и у меня есть семья, которую я так люблю. Жена и трое детей. С недавних пор во мне поселился страх, что со мной может что-либо случиться. Что они будут без меня делать? Этот страх не покидает меня почти никогда. Спасибо, Сергей.

Здоровье уже пострадало и ощущение, что Сергей сталкивается с некой беспомощностью перед стрессами. Он с ними не справляется, и его беспомощность умножается вдвое, втрое, когда он наблюдает за беспомощностью своей семьи – жена и трое детей.

Если отец верит в своих детей, в их способность преодолевать трудности и учиться, то и ребенок в это будет верить. А переживания Сергея, скорее всего отражаются и на его детях. И чем больше он боится их несостоятельности без него, тем более беспомощны будут дети и меньше будут верить в свои способности. И одна из самых важных функций мужчины в семье – это помочь и показать на собственном примере, как можно справляться с внутренними переживаниями и, в том числе, со своей беспомощностью. Мы все не всегда бываем только сильными. Мы все иногда бываем беспомощными, иногда хандрим, временами у нас нет настроения. Некоторые обстоятельства нужно выдерживать. Это легче дается, когда в жизни был такой человек, например отец, который показывал, как справляться с трудностями. Но отцы бывают разными.

Сергей пишет, что поселился страх, который не покидает никогда. Страх – это всегда, в каком-то виде, психосоматика. С одной стороны – это наши тревожные мысли, которые мы не можем погасить, а на каком-то этапе мы не можем противостоять этим мыслям, и тогда начинает подключаться физиологический компонент. Нейромедиаторов, которые призваны успокаивать человека, становится все меньше и меньше, поскольку страх постоянно давит, и в какой-то момент у организма не остается ресурсов. Поэтому психотерапевты иногда рекомендуют сочетать лечение словом и лекарствами. Антидепрессантами, противотревожными препаратами, хотя бы на первом этапе, пока человек не нащупает почву под ногами, чтобы потом разбираться со своими мыслями, со своей жизнью.

Современные антидепрессанты абсолютно безопасны. Это не те препараты, которые показывают в фильмах про психиатрические лечебницы. Антидепрессанты можно принимать дома, под минимальным наблюдением доктора. Даже не каждую неделю надо показываться врачу. У современных антидепрессантов минимальные побочные эффекты, нет риска передозировки и при этом заметный клинический эффект наступает уже в течение 3-4-х недель терапии. Но надо, чтобы эти препараты были назначены специалистом и только, если они действительно необходимы и принимать их надо достаточно долго 6-12 месяцев. В мировой практике рекомендуют сочетать лечение антидепрессантами с психотерапией.

Мне уже 45 лет. Есть свой бизнес, машина, квартира, но нет жены. Я влюбился в девушку и думал, что хочу быть с ней всегда. Мы встречались полтора года, но когда вопрос встал о будущем, о женитьбе, я оказался не готов. Она перестала со мной общаться, отвечать на звонки, и я думал, что не могу жить без неё. Когда через месяц мы помирились, я снова почувствовал неуверенность в том, хочу ли я с кем-то связывать свою жизнь. Я чувствую себя несчастным. С уважением, Николай.

Конечно, дача, квартира, машина и свой бизнес – это очень важно, но для ощущения счастья нам нужны близкие отношения. Мы не можем чувствовать себя счастливыми на необитаемом острове. Даже Робинзон Крузо нашел себе Пятницу.

Конечно, ощущение счастья не бывает тотальным. Я видел выкладки нейрофизиологов, где они подсчитали: чтобы испытать одну минуту счастья, нам надо примерно три минуты горя. Подробности этого исследования я не смог найти, поэтому не знаю, как они это измеряли, но что-то в их выводах есть.

Конечно, горе и счастье чередуются, любвовь и ненависть, жадностиьи щедрость и многие другие чувства, чередуются в своей полярности. Мы не можем быть всегда только щедрыми, потому что в конце концов нам нечем будет делиться, если мы что-то не прибережем для себя. Мы не можем все время любить, потому что иногда самого любимого человека хочется прибить. Слава богу, что у нас есть сдерживающие механизмы, которые не позволяют это сделать. И встают на пути между эмоциями и действиями.

Что касается ситуации, которую описывает Николай, то здесь очень глубокая проблема. Это полярные переживания, которые Фрейд обозначил как эрос и танатос, тяга к жизни и тяга к разрушению, к смерти. У Николая все это сходится в отношениях с одной девушкой. Его что-то влечет к ней с одной стороны, а с другой, что-то пугает и разрушает их отношения. И поскольку он обозначил свой возраст, он кстати, единственный из всех это сделал, то это можно понимать как то, что это переживание у него давно. Я не знаю, был Николай в браке или нет, но очевидно, что указание на возраст может говорить о том, что он всю жизнь так жил. Всю жизнь я не могу найти того, кому я могу довериться. Кто меня не поглотит, не разрушит.

У мужчин очень часто бывает страх вступать в более близкие отношения, потому что они боятся, что перестанут существовать как личность. Не дай бог, я в чем-то уступлю, откушу чуть меньше кусок от свадебного торта и тогда буду всю жизнь подкаблучником. Страх аннигиляции женщиной, поглощения, это очень глубокая вещь. Но когда мы это начинаем обсуждать, начинаем понимать, то многие вещи становятся проще. Как ребенку в темной комнате везде мерещатся чудовища, но стоит взять фонарик и посветить, то они тут же исчезают. И психотерапия – это такой маленький фонарик, который позволяет освещать разные стороны своей души и понимать, что там находится.

То, что Николай написал вопрос, можно считать первым шагом к пониманию себя. Надо сделать второй шаг. Когда у мужчин возникают проблемы в отношениях с женщинами, то это вопросы к их матери. Если Николаю 45 лет, то матери 65-70, а может и больше. Это время старения родителей. И это во много раз больше обостряет те переживания, которые раньше матерью компенсировались. Мать выполняла функцию, конечно, не жены, но человека, который мог позаботиться, успокоить, поговорить. И вопрос еще, насколько мама отпускает своего ребенка. Я встречал мужчин, которые до 50 лет живут с мамой вдвоем, находя кучу оправданий этому. Им так удобней. Ведь любые отношения с другим человеком – это риск. А тут все стабильно и спокойно. Но такие отношения тоже можно считать разрушительными. Если ты всю жизнь в своей старой семье, то рискуешь не оставить после себя потомства. Поэтому, советую Николаю не затягивать и разбираться в себе.

Что делать, когда у твоего босса все признаки биполярного расстройства, и с ним совершенно невозможно выстраивать нормальные профессиональные отношения? Может быть, есть тактики общения с такими людьми? С уважением, Валентин.

Интересно, откуда Валентин знает про биполярное расстройство? Если он знаком с психологией, то должен знать, как совладать с этим. А если нет, то странно, что он так уверенно ставит диагноз. В России это расстройство называется маниакально-депрессивным психозом. Маниакальная стадия характеризуется периодами эмоционального всплеска, когда у человека бывает бешеная работоспособность, он фонтанирует идеями. Он может спать по нескольку часов и при этом сохранять энергичность и бодрость. И иногда бывает трудно понять, где норма, а где уже отклонение, и почему требуется лечение таких приступов? Казалось бы, человек счастлив, у него все прет: и бизнес, и денег много, и женщины или мужчины вокруг, а его вдруг берут под белые руки и говорят - тебе бы надо остановиться. Беда в том, что за каждым таким всплеском повышенного настроения, обязательно следует вторая фаза – депрессивная. И если это состояние не лечить вовремя, то со временем маниакальные вспышки становятся все короче и короче, а депрессивные все глубже и дольше.

Поэтому, если у босса реальное биполярное расстройство, то надо связываться с родственниками, потому что только они имеют по закону право стимулировать человека к лечению. Но я не уверен, что такой диагноз у начальника есть. Но если он реален, то надо задать себе вопрос – это единственное место, где я могу работать? И стоит ли разрушать свою психику? Потому что контакт с психически нездоровым человеком накладывает на нас на всех отпечаток. У психиатров в России отпуск два месяца не просто так. Это для того,чтобы они сами не сошли с ума и могли восстановиться от ежедневных контактов с психозами, с людьми с нарушенной психикой. Если у Валентина возникает внутренний диссонанс от отношений с начальником, то надо что-то делать.

Скорее всего, Валентин имеет в виду неустойчивое настроение. Когда к человеку трудно подстроиться - то у него все хорошо, то у него все плохо. Скорее всего, это не биполярное расстройство, а проявление каких-то других вещей. Ну, например, эмоционально лабильными становятся люди, которые злоупотребляют психоактивными веществами - будь то алкоголь или наркотики. И у этих людей бывают такие перепады настроения, что с этими людьми не просто неуютно, а невыносимо. Ты не знаешь, что от этого человека ждать.

Первое, что приходит в голову подумать о смене работы, а второе вопрос – почему вы выбрали именно такого начальника? Ведь это миф, что начальники нас выбирают. Когда люди приходят на собеседование, то они тоже присматриваются к руководителю. Люди сами выбирают работу, в конце концов. И если эти люди понравились друг другу, то это неспроста. Значит что-то есть в начальнике важное для Валентина. Но не факт, что он это понимает. Иногда такие вещи лежат за гранью нашего сознания. Его тянет к человеку, который явно приносит ему вред.

У меня есть пример из практики, когда приходила женщина, которая занимала высокий пост в солидной компании и говорила, что все, не могу выносить идиота начальника и буду увольняться. Буквально после 5-6 сеансов психотерапии, она заявила, что начальник как-то изменился, что он стал спокойней. А может, это я сама стала просто спокойней на него реагировать, говорит эта женщина мне. Она стала анализировать свои реакции и пришла к выводу, что она сама провоцировала какие-то негативные реакции босса. Так что надо анализировать себя и лучше это делать вместе с психотерапевтом.

Напоминаем, что авторам всех вопросов достаются приглашения на бесплатные консультации в Центр Доктора Пасюкова. Забрать их можно в редакции ТВ2 (Елизаровых, 53/2), предварительно позвонив по телефону 902494.

Следующая горячая линия с психотерапевтом состоится в понедельник, 16-го октября.

У Ильи Ильича Обломова было шизотипическое расстройство. И ничего, жил человек

О психиатрии можно говорить по-разному, с точки зрения формальной, например, – привести определение психических расстройств, рассказать о симптоматике и многообразии синдромов, но я предлагаю заглянуть по ту сторону диагноза. Психические заболевания вызывали неизменный интерес в обществе, но восприятие душевнобольных было разным: в течение долгого времени к страдающему психическим расстройством относились как к отбросу общества или преступнику. Тогда наиболее актуальным был вопрос его скорейшей изоляции от общества. Сравнительно недавно психически больного стали рассматривать как человека, заслуживающего по меньшей мере сострадания.

Всегда ли можно диагностировать душевное состояние человека, тем более что в современном мире понятие нормы размыто? В тоталитарном государстве, например, представление о ней будет более жестким. Многим известна страшная страница истории отечественной психиатрии, связанная с преследованием и расправами над диссидентами. Психиатрия использовалась как инструмент давления, изолирования инакомыслящих.

Есть популярное умонастроение – антипсихиатрия, его суть – человек имеет право на своеобразие. Вопрос тонкий, особенно в сегодняшней ситуации, когда пересматриваются международные классификации болезней и предпочитают говорить не о заболевании, а о синдроме. Очень много вещей должно совпасть, симптомы должны проявляться достаточно долго, чтобы врач имел право поставить диагноз. Шизофрения несводима к так называемым основным симптомам: бреду, галлюцинациям, маниакальному возбуждению.

Самое страшное в ней не психоз, который проходит независимо от того, будет принимать человек препараты или нет, а то, что остается после приступа, то, что она изымает из психики человека.

А изымает она энергетический потенциал. Приступ переносим, и он кратковременный, а вот последствия могут тянуться годами.

За последние десятилетия психиатрия сильно изменилась, в основном в лучшую сторону: пациентам, впервые попадающим в стационар, ставят реабилитационные диагнозы, даже если речь идет о шизофрении. Чтобы человек все-таки продолжал работать, чтобы диагноз не стал клеймом.

Психические расстройства укоренены в социокультурном контексте, и именно это вызывает к ним неподдельный интерес. Есть, например, традиционная связка – гений или помешательство? Сейчас я вполне могу сказать, что это совпадение, а не закономерность. И никакой прочной связи нет, это скорее артефакт. Наверное, гениев достаточное количество среди условно здоровых людей, и также они встречаются среди душевнобольных. Мне очень редко попадались пациенты с какими-то выдающимися способностями. Нет смысла соотносить гениальность с психическим здоровьем или сумасшествием.

С чем приходит пациент?

Что такое психическая норма для самого пациента? Далеко не каждый может сказать, что он психически здоров. В истории были периоды, когда резко возрастал интерес ко всему условно ненормальному, – потустороннему миру, нестандартному типу отношений между людьми. Это часто происходило на фоне неких социальных катаклизмов, такого рода регресс характерен для психики. Само понятие регресса подчеркивает для нас, насколько зыбкое представление о норме мы имеем.

В некоторых архаических сообществах сохраняются определенные типы поведения, в западной культуре существующие в области психопатологии: транс, общение с потусторонним миром.

О чем говорит пациент, приходя на первую консультацию к врачу? В первую очередь, я бы сформулировал так, это немое вопрошание: болен ли я, кто я, какое место я занимаю? Это, безусловно, лежит по ту сторону психиатрии, врача-психиатра такие вещи интересуют мало. Его волнует диагноз, симптоматика и выбор медикаментозной терапии. Отношение пациентов к собственной болезни очень разное. Кто-то может сказать, что болен уже в течение 10 лет, но это ничего не меняет в его жизни. Многие пациенты хорошо осведомлены о том, какой у них диагноз и что это означает: они могут найти информацию в интернете, услышать от врача, даже шутить на эту тему. Бывает забавно, когда пациент, много лет страдающий шизофренией, рассказывая мне какой-то инцидент, говорит, что он чуть с ума не сошел.

Что такое шизофрения?

Нет никакого ответа на этот вопрос. Традиционно к данному термину в психиатрии подходили достаточно критично, многие психиатры ратуют за отказ от него. Слишком сложен и неоднозначен генетический аспект болезни. С одной стороны, он очевиден, с другой, мы очень часто сталкиваемся с тем, что заболевание дебютирует, а никаких больных родственников, даже в нескольких поколениях, не обнаруживается. Из поколения в поколение накапливаются различные виды психопатологий – не обязательно шизофрения как таковая, это могут быть расстройства личности, какие-то отклонения в поведении. У кого-то, например, есть склонность все перепроверять, кто-то излишне тревожится по пустякам. Все эти вещи не дают нам никакого права говорить о человеке как о сошедшем с ума. И вот, например, через два поколения мы обнаруживаем случай шизотипического расстройства, когда симптоматика отчетлива, тем не менее человек не обращается к врачам. А вот еще через поколение мы сталкиваемся со случаем так называемой манифестной шизофрении, когда человек в состоянии острого психоза оказывается в больнице.

Нельзя сказать, что ребенок, чья мать больна шизофренией, обязательно заболеет. И дело тут не только в том, что невозможно обнаружить ген болезни. Роль играют среда, условия, в которых человек развивается. Первые контакты с матерью являются базовыми, структурирующими. Например, если есть некая трещина, определяемая неблагоприятным генетическим фоном, но ребенок развивается в семье, где очень теплые отношения между супругами, где есть возможность говорить напрямую о чувствах, поддержка, где он может получить ощущение безопасности, то вполне вероятно, что эта трещина дальше не поползет. Она будет компенсирована. И наоборот – если даже с точки зрения наследственности ничего страшного не происходило в предыдущих поколениях, а атмосфера в семье крайне неблагоприятная, мы можем столкнуться со случаем заболевания.

Существование человека изначально проблемно; вопрос в том, насколько успешно он справился с трещиной, изначально заложенной в его психике.

Невольно калечащая семья

Еще одна пациента рассказывала, что мать на протяжении многих лет играла в такую игру: говорила с дочерью только от имени волшебницы, никогда напрямую. Периодически клала под подушку записки, которые писала сама, но категорически отрицала это.

Я считаю, что консультирование шизофренических пациентов возможно только в паре с их родственниками, потому что это семейная проблема. Чаще всего бывает так, что родители не страдают психическими расстройствами в той мере, что их ребенок, но когда с ними общаешься, преследует ощущение какой-то неправильности. И каждый раз это очень сильно мешает взаимодействовать с матерью пациента.

Шизофрения как сущностная человеческая проблема

Один пациент не может смотреть фильмы. Когда там начинают говорить, информация заполняет пустоту внутри него, эти мысли вытесняют его существо. На месте, где должны быть его мысли, появляются мысли героев, и он не чувствует, кто он.

Психические расстройства настолько сложны, что одним психиатрическим дискурсом не исчерпываются. Вопрос о них отсылает нас к проблеме самого существования человека. Если мы будем игнорировать эту проблему, то вряд ли сможем хотя бы немного приблизиться к пониманию сути психического расстройства.

На занятии терапевтической группы одним из участников был поднят вопрос о том, насколько опасным может быть обращение к своим болезненным и страшным переживаниям.

Интересно, что подобная тема поднималась и на недавнем АрТ-погружении . Одна из участниц, которая переживала смерть отца, заметила, что можно страдать, быть в депрессии, и упиваться своим страданием, и погружаться всё глубже и глубже в беспросветность, теряя последние силы и связь с миром. И, вероятно, у каждого в опыте есть такое состояние, когда мученически упиваешься своей хандрой, своей несчастливостью, своими душевными страданиями. В моём опыте такое есть.

Однако именно вот эта обессиленность и измотанность являются верными признаками того, что мы не в контакте с собой и своим переживанием.

Что же мы делаем? Как мы, будучи погружены в переживание, его не переживаем?

Если мы будем внимательны, то мы непременно заметим, что в это время мы отчаянно чему-то сопротивляемся – тому, что с нами произошло и/или тому, что может произойти. Сопротивляемся тому, о чём вопиёт нам наша тревога, наша мука, наша тяжесть – они всегда о чём-то. Вот этим сопротивлением (сопротивлением источнику нашей боли, тому, что стоит за нашей тревогой, депрессией, страхом) мы и заняты.

во-первых, старательно отвожу глаза от действительной причины происходящего, я не хочу её знать и видеть,
а во-вторых, я ещё и. утверждаю свою правоту.

И теперь с меня взятки гладки, и мне не нужно ничего делать (чего-то действительно трудного и страшного для меня!) – того, что связано с моей личной ответственностью, с тем, что зависит от меня.

* Убеждение - у-беды: обеднение себя, делание себя бедным, видение себя в бедственном положении. У Даля: убедить кого - посадить в беду; "Убедила меня смерть жены!". Убеждение - установка сознания, ограничивающая (сужающая) восприятие действительности. - прим. автора.

И потому мы, разумеется, не в контакте со своим переживанием, ибо оно является прямоезжей дорогой к нашему страху, но мы предпочитаем окольный путь, который бережёт нас от встречи с самим собой.

Когда мы тонем в своей тоске, унынии, страхе, разве мы при этом смотрим честно в это переживание? Разве мы живём его? Разве мы обнаруживаем себя, разве встречаемся с собой, переживающим всё это, разве осознаём свой выбор?

Нет… мы бегаем вокруг своего страдания на цыпочках, делаем ему всевозможные уважительные реверансы, выдвигаем против него ополчение, строим объяснительные теории… Мы делаем всё что угодно, кроме одного – мы не идём в него и не соприкасаемся с сердцем своей боли.

Так мы опускаемся всё глубже, и всё основательнее запутываемся в своей лжи (мы же как-то объясняем себе происходящее, и это непременно – ложь). Мы тонем, и тонем своими собственными усилиями, направленными на избегание встречи с источником боли – с каким-то самим собой. И всё наше страдание в этом случае, хотя и настоящее и всамделишнее, но насквозь дутое – раздутое нашими усилиями по избеганию боли.

Нет чувства, а есть я чувствующий!

Какой я, как я отношусь к происходящему, к самому себе, к другому человеку, так я и чувствую. Всякое чувство является следствием некоего моего выбора: выбора себя и выбора мира. (Но не выбора чувства! Это важно понимать. Чувства мы выбирать не можем, мы не можем ими управлять. Чувство – это то, что происходит с нами в результате того, как мы выберем жить.) Чувство зависит от того, кто такой я, какой я, в какой позиции, в каком месте я нахожусь! Качество меня (это означает, что я за человек для самого себя, кто я такой по своему собственному мнению и в каком мире я живу) и рождает качество моих чувств. Другими словами, чувство – это не сущность, это действие: это то, как я живу в этом мире.

Как происходит мой живой отклик на происходящее?

Когда происходит некое событие, я в этом событии тем или иным образом себя обнаруживаю: я совершаю выбор того, как относиться к этому событию, кем и каким мне быть в нём. То есть своим выбором я занимаю определённую позицию и по отношению к самому себе, и по отношению к событию. От того, какую позицию я займу, как выберу относиться, то есть кем я буду, зависит то, какое впечатление на меня произведёт это событие.

Мои выборы, из которых вырастает мой способ жить, и рождают то или иное моё самочувствие (то или иное моё состояние). То, как я выберу относиться, будет влиять на то, какие чувства я буду переживать, какое у меня будет состояние.

Чем это всё является на практике

Например, меня бросил близкий человек, и я чувствую боль покинутости, отвержения, ненужности, крушения надежд и отсутствия будущего, бессилия, возможно, переживаю гнетущую тяжесть мира и много чего ещё. Мне хочется сжаться, укрыться, хочется тепла и ласки, хочется понимания и сочувствия… Что может являться причиной таких переживаний? Именно то, что я в этом произошедшем событии (уход другого человека) незаметным для себя образом выбрал:

быть ненужным самому себе, не ценить самого себя;
быть маленьким и беспомощным;
быть ненужным и никчемным для других;
быть хуже других;
жить в трудном, опасном и равнодушном ко мне мире;
не иметь будущего (не иметь смыслов);
….

А вот умирать (находиться в беспамятстве себя) можно бесконечно долго, и ничего этому помешать не может, кроме собственного желания жить.

В этом смысле жизнь вечна (состояние жизненности - Я есть! - вневременное), но конечна, а ад – пребывание в небытии самоотчуждения, невключённости, отсутствия, - бесконечен.

Это может выражаться в различных симптомах: от раздражительности, ощущения подавленности или суетно-тревожной ажитации до проблем с памятью, расстройства мышления, бреда, галлюцинаций, неконтролируемой злости, алкоголизма, любовной, сексуальной и какой угодно другой зависимости и пр. Тяжесть этих нарушений зависит от степени нашего отчуждения от самих себя – от того, насколько далеко мы от себя отодвинулись в попытках не чувствовать боль.

Жизнь не заткнёшь за пояс. Она так или иначе найдёт, как себя осуществить. Вопрос лишь в том, будем ли мы при этом вместе со своей жизнью (с собой-живым) или будем противостоять жизни, умертвляя и разрушая себя, полагая, что стараемся героическими усилиями себя сохранить.

Путь исцеления - путь возвращения к самому себе, знакомства с собой. Необходимо учиться чувствовать и признавать чувствуемое, выносить (выдерживать, терпеть) напряжение чувствования, присутствуя при самом себе - обнаруживая себя и осуществляя себя.

Первый шаг в этом - обращение к своим переживаниям, чувствам, к своей тревоге, боли (и далее этот шаг производится непрестанно). При этом обращаемся мы к своим чувствам не для того, чтобы их как-то изменить (чувства вообще не могут быть объектом нашего воздействия).
Будучи обращены к чувствам, мы имеем возможность, идя в них и за ними, обнаруживать те глубинные убеждения, утверждения, установки относительно себя и мира, которые являются основаниями нашего способа жить (нашего поведения) - источником тех или иных чувств и поступков.

Отмечу ещё раз: всякое чувство является следствием того или иного взгляда на мир, той или иной личностной позиции, точки зрения, убеждения, интерпретации происходящего: как мы смотрим на мир, таким мы его и видим; каким мы видим мир, таким мы его и переживаем.

Как это осуществить, как решиться обратиться к таким переживаниям, которые страшат невыносимостью муки? И действительно, насколько безопасно обращаться к таким переживаниям, к которым ты не готов, которых ты не хочешь?

Но помощь практического порядка в этом возможна.

Например, наша практика Терапии творческим присутствием (1) может помочь и существенно облегчить обретение такого личного опыта. Одной из особенностей практики является то, что она позволяет постепенно приближаться к самым заряженным переживаниям, не требуя от человека насилия над собой, не заставляя его соприкасаться с той болью, к встрече с которой он пока не готов. Когда человек обращается к тем своим чувствам, которые он переживать не собирался, когда у него нет готовности к ним обратиться, тогда возможна ретравматизация (повторная травматизация), поскольку человек находится в прежней позиции, и возможности выхода к новой в данном случае у него нет.

Задача – видеть, где мы находимся по отношению к самим себе, видеть своё место и позволить себе жить прямо в этом месте, осуществляя и проявляя ту жизнь, которая была нами остановлена, запружена какой-то нашей субъективной невозможностью, болью, каким-то нашим выбором не жить вот эту, вот такую жизнь, в этом месте нашей души.

Не решатся все проблемы, чего бы мы ни нашли, какой бы опыт мы ни получили. Вся жизнь – сплошные проблемы.

Смысл не в том, чтобы зараз что-то изменить в себе (и вообще не в том, чтобы в себе что-то менять), а в том, чтобы начать поворачиваться к себе передом, а к лесу задом, и жить с собой заодно.

Находиться (находить себя), видеть, пребывать, проживать, проявлять, признавать – для того, чтобы в нашей внутренней действительности что-то начало изменяться, ничего более не нужно.

Чтобы это стало возможным, необходимо быть включённым в самого себя, быть вместе с тем, что чувствуешь, а не пытаться дистанцироваться, отстраниться, отвлечься от неприятных чувств и ощущений. Напротив, нужно быть в средоточии своих чувств, находя внутри этой стихии внутренних течений самого себя. Только такое внимание к себе и может открыть действительный смысл того, что же стоит за тем, что мы чувствуем: какие наши желания стоят за нашими чувствами (проще говоря, – что мы хотим сделать), какая установка, какое требование/ожидание (к себе или к Другому), какой взгляд на мир. Через внимание к своему состоянию мы можем открыть свои действительные нужды и себя-деятеля.

Это является и смыслом психотерапевтического процесса – помочь человеку приблизиться к самому себе, помочь ему получить опыт бытия вместе с собой, а не вопреки себе. Когда такое случается, тогда и начинается путь к исцелению от душевных ран.

_____________________________
(1) Ляшенко В. В. Арт-терапия как практика самопознания: присутственная арт-терапия. – М.: Психотерапия, 2014.

Читайте также: